сердце подобно урюку сухому, Бехштейн продавал
свой рояль на толкучке, хотел бы прибавку к получке,
только ненужные звуки натужные слал бы ей, дар для Изоры.
дети курили у входа, о смерти вели разговоры,
зная, как стынет машинка в зыбучем песке
и мотор надрывается хлипкий,
какждый отрывок себе диктовать, не пеняя себе за ошибки.
сердце подобно сирени, с которой срывают красивую ветку
и ставят в стакан, и тот на скамейке не пьян,
только устал, бесконечно устал от площадной игры в Карацупу,
и карандаш под височную кость не врезается, тупо
и не льется бензой в темя с неба,
только тебя различить в этой памяти мне бы.