Ты меня не пускаешь к себе,
но я близко.
Очень близко к твоей белизне подошла.
Мама, слышно,
как запущенно врёт часовой механизм
полнолуний
над фронтами развязанной мною войны.
До полудня
я на карте судьбы шью стежки –
тыл латаю.
А с полудня, задев роковую черту, –
отлетаю,
подрываюсь на минах отторгнутых слов
в точке веры,
отрываюсь от стен, разделяющих нас.
Давят двери
мою тень в косяке стыком памяти лет
до забвенья.
Пропускаю тобою завещанный свет
дозой в вену.
Мама, больно тебе от всенощных моих
малокровий?
Не пускаешь к себе… Пока я своих глаз
не открою?