***
А третий Рим
всё прет и прет,
стоит у дороги
и чешет за ухом,
«так вперед за цыганской…» –
запотевший орет,
надкусив плод запретный
и неба краюху.
Эх, хмельная моя
раскудрявая синь,
всё ты спишь,
всё ты спишешь
на пни да ухабы,
только камень припрятанный
всё-таки вынь
да положь на алтарь
возле каменной бабы.
Кто-то видел твои золотые глаза,
кто-то слышал твой стон
над разбитым корытом,
но никто не успел
обернуться назад –
в этой щедрой земле
оказался зарытым.