Здесь холодно. И бреющий полет день начинает только с середины. Весна, ладошки вымазав о лед, тихонько плачет. Сгорбленную спину пророчат лампа, кресло и тетрадь… А где-то, в глубине седых Америк, жизнь повернулась и бежала вспять, в свою обыкновенность не поверив. Там пили грог, жевали сухари, кормой зубрили кряжистые фьорды. И неба не хватало до земли, и солнце улыбалось даже мертвым. А после, с кастаньетами, в трико, жизнь пробиралась в пьяные таверны. И расступались залежи веков перед цыганским всполохом неверным. Ну а затем...закончились листы, сгорела лампа, рукопись намокла... Жизнь распрощалась залпом холостых. Состарилась. Задумалась. Поблёкла. |