Эта история началась примерно сорок лет тому. В книге под названием - Все великие композиторы, а они были расположены по хронологии их жизненного пути и там, первым, стоял какой-то таинственный Люлли, причём попал он туда, как отец-основатель французской оперы.
И в голову мою, к тому времени основательно потрёпанную от услаждающих звуков великих и гениальных лабухов нашей планеты, вошла идея фикс, услышать хоть что-нибудь из этого самого Люлли.
Но, на сложилось, а мысль так и засела занозой в голове, так как всех остальных из этой книги я мало-много, но знал, а некоторых слушал, слушал и внимал с почтением... А Шопен, так вотще!
А потом в нас всех ввалился Интернет, пришёл и кликнул... Всего, чего пожелаете, независимо ни от чего!
А я вдруг вспомнил, молодость, Коган живьём, Милашкина, ой, Люлли!
И он тут, как тут, на экране, Жан Батист наш, самый первенький в списке.
Пару кликов и... состоялось. Гавоты, пассакалья, маршок, увертюрки, всё миленько так, эх, вот так бы, спрятаться от ракетного и, к тому же, ядерного нашего мира при каком-нибудь дворе, пусть даже под капли датского короля и...
Писать, писать в своё удовольствие!
А тут...
Люлли На смерть Мольера
Не подумав, включил.
Господи, да что же это такое?!!!
Как поволокло куда-то, в пучины созвучий,  вверх, вверх тормашками, голова кругом, хор открытым звуком, до костей, космическая мелодия, об землю бряк, и снова в небеса, в тучи грозовые, а рефреном — африканские барабаны в джаз, джаз в черепной коробке... И стихло.
Пять минут счастья для любого такого потрёпанного жизнью графомана, как я.  
Впечатление было такое же, когда я впервые услышал по Маячку, Лунную сонату. Я ещё не знал тогда, что это за звэр такой, соната, да и о любимом композиторе Владимира Ильича тоже, ну, ничегошеньки. А врезалось! Тоже и на всю оставшуюся жизнь.
Первая часть, семь минут непереносимой нежности неземной.
Но, вернёмся к Жану Батисту. Я почему вспомнил что, Мольер, тоже Жан Батист, я тогда ещё подумал, два Жана и, они же, Батисты. И где довелось мне почитать о них двоих явственно так. Ну, конечно же, у любимейшего нашего Михаила Афанасьича, у кого же ещё...
В сочинении - Жизнь господина де Мольера, он там этих обоих ситчиков, ох и ух, как...
Нашего героя Булгаков называет Джиованни Баптистом, намекая, что он, в общем-то, итальянец.
И ещё две цитаты из Жизни...

«1672 год складывался нехорошо. Люлли вошел в страшную силу при дворе и получил привилегии на все те драматические произведения, в которые входила его музыка. Это означало, что Люлли получил авторское право на очень многие пьесы Мольера, потому что в них именно и входила написанная Люлли музыка.»

«Зимой Мольер заперся у себя наверху и стал писать смешную комедию под названием «Мнимый больной». Чтобы не зависеть от Люлли, музыку для нее он поручил другому композитору – Шарпантье.»

То есть, Люлли не было никакого резона посвящать ТАКОЕ Мольеру!

Так мистификация или нет? Чеснослово, не знаю, тем более, если бы, кто-нибудь, не дай бог, дал эту пьеску послушать мне, не называя автора, то я, как глуповатый любитель дюбой гениальной музыки, воскликнул бы... Шнитке! А это, на минуточку, 1674, как никак.
Но, как припечатала моя мудрая супруга, тоже въехав в эту музычку...
- Мольеру бы, понравилось!