Журнальной публикации одного из фрагментов незавершенной поэмы «Аль-Аарааф» Эдгар По предпослал следующую вводную заметку:
«Предполагается, что Аль-Аарааф (у арабов пространство между Небом и Адом) помещается на знаменитой звезде, открытой Тихо Браге, вспыхнувшей однажды ночью перед глазами человечества и столь же внезапно исчезнувшей. Микеланджело предстает перенесенным на эту звезду и рассказывающим «деве неземной любви» о местах, которые он покинул».
Именем Несэси окрестил По деву Звезды Мечты, чей мир кружил в морях лучей близ четырех солнц. В те дни блаженства на Звезде Мечты была рождена «идея Красоты», чтоб просиять меж звезд в лучах наитий. Несэси, Царица Красоты, преклонив колени перед Бесконечностью, в окружении сияния великолепия сонма облаков, склонилась в мечтах к цветам, явленным в полноте блеска.
Красота верховная, явленная в ореоле божественной царственности, погрузилась в грезы в окружении благодатного сияния и аромата живых образов Красоты – цветов. Мир цветов, по аналогии сопоставляемый с миром идей, на Звезде, ставшей родиной и матерью идее красоты, явленной в образе прекрасной девы Несэси, живым благоуханием идей окутал Царицу.
Согласно нашей фаэтической азбуке, пространство Аль-Аарааф, обусловленное Эдгаром По в одноименной поэме, пространство, где, по словам поэта, «равно по красоте ужасное с прекрасным», где «завершена твердь», где «грань орбитам звездным»; является состоянием условного пространства бесконечной сферы Фаэтики в момент, когда буквы-сферы, застыв на грани перехода, на грани рождения и выхода из материнской сферы, определяются в дальнейшем самостоятельном пути по предначертанным от начала орбитам.
Вот перед нами в поэме «Аль-Аарааф» рожденная звезда. Согласно нашей условной терминологии, это буква азбуки, сферическая фаэза фаэтослова, явленная в момент рождения в условном пространстве Фаэтики. Пространство Аль-Аарааф в поэме По по аналогии мы обозначили, как пространство Фаэтики. Согласно нашей условной космогонии, состояние между Небом и Адом, названное арабами Аль-Аарааф, соответствует этапу:
1. Первоначало-Фаэт – становится запредельным для точек фаэтослова, букв-миров Фаэтики. В поэме По мы слышим неявленный высший Голос, повергающий в прах родившуюся звезду «грохотом молчанья, без границ, без мер», – музыкою сфер.
2. В бесконечной сфере Фаэтики буквы-звезды – на грани становления собственного пути по предначертанным орбитам. В поэме «Аль-Аарааф» мы видим деву Звезды, Несэси, преклонившую колени перед Бесконечностью и внимающую Голосу:
Но на тебе горят мои сиянья:
Неси мирам мои предначертанья;
Покинь покой кристального жилья!
Сквозь небо ты и вся твоя семья,
Как луциолы полночью в Мессине,
К далеким звездам путь вершите ныне!
Святые тайны разглашать в мирах,
Грядущих гордо! Стань и грань и страх
В сердцах, где преступленья, – чтоб созвездья
Не дрогнули в предчувствии возмездья!
(Э.По. Аль-Аарааф. – «Голос». Пер. В. Брюсова.)
3. Становление пути звезды и ее семьи происходит согласно движениям луциол (светляков). Странность этого движения отметил Эдгар По в комментарии к приведенному выше фрагменту поэмы: «Они (светляки) собираются в группу и улетают, как бы из общего центра, по бесчисленным радиусам».
Так рождаются и разлетаются лучами-радиусами миры первообразов из центра основной идеи, согласно нашей условной космогонии.
Итак, мы соотнесем появление новой звезды в творчестве По с рождением прообраза Фаэзии в литературном пространстве романтизма, в условном пространстве Аль-Аарааф, созданным По в одноименной поэме. Идея Фаэзии, со-равная идее Красоты, была явлена миру читателей в образе девы Звезды – Несэси. Как идея Красоты наиболее полно открывается чуткову взору в образах прекрасного – в цветах, так и символикой фаэзии становятся первообразы – цветы.
Итак, Эдгар По в поэме «Аль-Аарааф» показал читателям вечные архетипы прекрасного:
Вокруг – вздымались чаши лилий…

…Цветы, что прежде в виде гемм чудесных,
Цвели на высших из планет небесных,
Всё затмевая прелестью своей,
Чей мед сладчайший, – нектар древних дней, –
Пьянил до бреда (с высоты вселенной
За то их свергли в мир несовершенный,
Где мы зовем их «требизондский цвет»;
На них поныне блеск иных планет…

…Те клитии, что плачут, смущены,
Солнц четырех свет видя с вышины; –
Те, что родятся на земле с невольной
Тоской о небе; сердцем богомольно
Льют аромат, чтоб, чуть открыв глаза,
Сад короля сменить на небеса;
Те вальсинерий лотосы, высот
Жильцы по воле бурных Ронских вод…

…Цветок Нелумбо, чей лелеет сон
В святой реке Индийский Купидон;
Цветок волшебный, дымкой фимиама
Взносящий в небо гимны храма…
(Э.По. Аль-Аарааф. Ч. I. Пер. В. Брюсова.)
Эти первообразы цветов высших с планет блаженства, как высокие идеи прекрасного, нашли отражение в образах цветов Земли: «требизондский цвет» – цветок, чей нектар опьяняет пчелу; клитии – земные подсолнухи; цветы из рода алоэ, живущие только в королевском саду в Париже, рожденные с «тоской о небе», отцветающие сразу, вянущие и гибнущие; водяные лилии, растущие в ложе Роны; и наконец, цветок Нелумбо (розовый лотос), в нем был рожден бог любви, волшебный цветок, из чашечки которого, как из розовой кадильницы, возносятся в небо фимиамом молитвы святых.
Высокая звезда – колыбель идей Красоты и Фаэзии дева Несэси – образ идеи Красоты, прообраз Фаэзии; вечные архетипы прекрасного – цветы высших планет и высокие цветы Земли; – таков ряд аналогий символов романтизма в поэме По «Аль-Аарааф» и рожденных в колыбели поэмы первообразов фаэзии.