19-24 октября 2009 года в Москве, в пансионате «Липки», прошел 9-й Форум молодых писателей России. Он проводится каждый год Фондом социально-экономических и интеллектуальных программ под руководством профессора С.А. Филатова. В мероприятии приняло участие 150 поэтов, прозаиков, драматургов, литературных критиков, переводчиков, детских писателей в возрасте до 35 лет изо всех уголков России. Благодаря гранту, полученному Фондом, организаторы  смогли пригласить 30 пишущих на русском языке молодых литераторов  из стран СНГ.  В Форуме участвовали представители Беларуси, Молдовы, Армении, Кыргызстана и др. И, конечно же, Украины. Русскоязычную поэзию Украины представляли крымчане: Виктория Анфимова, Марина Матвеева и Любовь Василенко. Мы были приглашены известным поэтом Кириллом Ковальджи как заметные авторы Интернет-журнала  молодых писателей России «Пролог».  

Всего приехало 180 человек из 65 регионов России, 17-и стран СНГ и зарубежья. Отбирались участники на конкурсной основе – из этого можно сделать вывод, что заявок было в несколько раз больше.

Москва нас встретила свежим морозным воздухом, который очень бодрил. Учитывая то, что уезжали мы, когда все в Крыму еще ходили в футболках, московская осень сразу заявила о себе.

Вскоре мы добрались до здания Фонда. Внутри – множество молодых людей со всех уголков бывшего Союза. Наблюдались интереснейшие типажи – ведь всегда есть вероятность, что через несколько лет  имена этих ребят окажутся в ряду известных писателей России. Много было совсем юных, лет 19-20-и, очень интеллигентного вида. В 14 часов подали автобус, и мы отправились в пансионат «Липки», расположенный в 35 км от Москвы. После решения проблем с поселением и ужина в первый день мы отдыхали с дороги, изучали пансионат – интересный архитектурно-ландшафтный комплекс, построенный в модерновом стиле с элементами готики. Оригинальные, «космического» вида строения из красного кирпича располагаются в березовой роще, радующей глаз непривычного к российской природе крымчанина. Интерьеры зданий пансионата настраивают на отдых и расслабление, и в то же время этот комплекс предназначен и для умственного труда: в нем множество рабочих и учебных аудиторий, офисов, конференц-залов.

Утро 19 октября выдалось очень пасмурным и туманным, ночью шел дождь. Но настроение было приподнятое – мы торопились в зал на открытие Форума. Когда мы спускались по лестнице, навстречу нам с большим чемоданом шел известный детский писатель Эдуард Успенский. Мы его сразу узнали, так как не раз видели по телевизору, – невысокого роста мужчина в серой дорожной куртке и с иронической улыбкой на лице. И сразу почувствовалось, что  мы на очень серьезном литературном мероприятии.

              Открытие Форума прошло в актовом зале пансионата. На нем присутствовали редакторы толстых литературных журналов, известные поэты и прозаики, ученые, политики и др. Было зачитано приветствие молодым писателям от Президента Российской Федерации  Дмитрия Медведева. Затем собравшимся была предложена интересная дискуссия о современной литературе, в которой приняли участие и мэтры, и молодые писатели.

Было выдвинуто 10 положений для обсуждения:

1) Сейчас происходит расцвет или упадок литературы? Нет новых Толстых и Достоевских, но есть книгоиздательский бум, появилось много новых писателей. Это взлет или какое-то промежуточное состояние, и появятся ли потом литературные гении?

2) Что такое молодой писатель? Это еще ученик или представитель иного взгляда на современность?

3) Что такое литературный успех, и «горят» ли рукописи? Какие темы сейчас востребованы? Нужно ли писать в стол в надежде на то, что когда-нибудь это будет актуально?

4) Существует ли новый герой в литературе?

5) Должна ли литература «победить жизнь», формировать новое мировоззрение, новую эстетику? Нужно ли восстанавливать историческую правду о прошлом – или надо отключиться от этого и говорить о том, что есть сейчас? (то есть писать документальную прозу и биографические произведения – или писать о том, что происходит в настоящее время, увиденном глазами двадцатилетних?)

6) Сохраняется ли русская традиция? Автор раньше умело выражал разные способы отношения к миру –  он был и писателем, и философом, и психологом... Что произошло после разлома 90-х годов? Есть ли сейчас что-то еще за словом, кроме его прямого значения?

7) Сохраняется ли общественное значение литературы? Влияют ли писатели на нашу жизнь? Услышат ли нас? Пророки ли мы?

8) Что такое литературное образование? Это личный опыт – или мастер-классы, семинары, Литинститут?

9) Свобода художника и власть. Ранее существовал соцреализм, сейчас – власть и писатели приглядываются друг к другу. Чего мы ждем в современном обществе от власти?

10) Какие изменения произошли в региональной русской литературе? Коснулась нас глобализация или существует автономность регионов в литературе?

    Было высказано много интересных мыслей, кое-что нам понравилось. Ниже приводим некоторые из них:
Россия – страна с большими литературными традициями. И поддержка писателя – это, прежде всего, поддержка читателя. Необходимо воспитывать высокий читательский вкус, что сейчас очень сложно. Времена настали трудные: мало кто интересуется серьезной классической литературой, да и новой тоже.  Профессионально занимаются писательством люди старшего и среднего поколений, советской эстетики, а для молодых творчество – не более чем хобби, игра, способ избавления от негативных эмоций – это связано с тем, что сейчас сделать литературу, а особенно поэзию, профессией невозможно – она практически неоплачиваема. Та литература, которая сейчас продается – в полном смысле слова литературой названа быть не может. Образ современного молодого писателя плохо очерчен: существуют проблемы бессюжетности, ломки канонов, отказа от композиции. Многие хотят быть актуальными, но это не должно быть самоцелью. И самое главное, является ли то, что пишут молодые писатели, полноценной литературой?

       Э.Успенский отметил, что «задачей советского писателя было создать шедевр, который прославит его на всю страну. В детской литературе все по-другому: необходимо ставить вопрос – для чего это все? Это проповедь и одновременно учеба для детей». Детские писатели воспитывают будущего взрослого читателя. И поэтому всегда обидно, что коллеги по писательскому цеху относятся к детской литературе невнимательно.

          Современная поэзия развивается, в основном, представителями среднего поколения. Это проблема разрыва преемственности, важно общаться с молодежью. Постмодернизм изменил все механизмы восприятия. Появилась множественность. Она пришла на смену индивидуальному. Это одноуровневая культура, кажется, что много вариантов – а на самом деле все похоже, все одинаково, нет обмена между собой, почерпнуть неоткуда и нечего. Исчезает медленное чтение, читатель желает воспринимать все быстро и сразу, а потому требует простоты и понятности. Подтверждение этому мы получили на мастер-классах.

Олеся Николаева, профессор Литинститута, руководитель семинара поэзии, высказала следующее: «Предмет литературы – человек. И наша проблема в том, что пропал герой, не появляются новые характеры, которые влияют на сюжет и интригу, действуют сами по себе, по логике своего характера, начинают даже жить своей жизнью независимо от воли автора. Сейчас нет героя, в обществе идет могучий процесс дегуманизации. Человек – создание многоуровневое. Но в наше время человек воспринимается только как социальное существо. Молодые поэты очень похожи друг на друга. Форма их творчества растет изнутри, а внутренний мир современного человека неустойчив. Мир охватывает эпидемия неогенных депрессий: отрыв от корней, утрата идеалов, потеря смысла жизни. Насчитываются в этом состоянии десятки миллионов человек  – это уже проблема нашего менталитета (ментальная депрессия). Кризис литературы связан с жизнью человеческой души, чье современное состояние она. Но: литература имеет власть создания новой художественной реальности, мы воспринимаем мир ее глазами. Писатель должен помнить о том, что создает новый мир».

В целом, есть, над чем поразмыслить.

С первых минут нашего пребывания на Форуме начались знакомства. Нас поразило то, что, оказывается, и в Чечне люди пишут, и в Грозном, и на Кавказе, и в Осетии… Несмотря на все те бедствия, которые выпали им на долю, молодые люди продолжают писать на русском языке, выпускать журналы, создавать литературные объединения… И русским языком владеют все они так же хорошо, как и своим родным. За неделю пребывания на Форуме у нас сложилась теплая кампания: мы, крымчане из Украины, Виктория Чембарцева из Кишинева, нежные сестры Лейла и Наргиса Карасартовы из Кыргызстана, умнейшая армянка Анаит Татевосян из Еревана, защитившая диссертацию на тему: «Образ Петербурга в русской поэзии 60 гг. ХХ века», Евгения Тидеман из Москвы и другие. И не было никаких границ и разных государств, очень интересно было расспрашивать друг друга, как кто живет, какие обычаи, проблемы и национальные особенности присущи литературе их родины. Вот стихотворение Анаит Татевосян:

Миф о дружбе народов развеялся дымом. Понуро
По обломкам страны, по колено в осевшей пыли
Чужаки, ренегаты, подкидыши русской культуры
По искромсанной карте в четыре конца побрели.

Придорожные камни, свидетели новой победы,
Как смогли, облегчили для странников выбор пути:
Перечеркнуто «братья» – дописано сверху «скинхеды»,
Перечеркнуто «дом», сверху – «некуда больше идти».

      Несмотря на удаленность многих молодых авторов от столичных литературно-культурных центров, мало кого можно было обвинить в «провинциализме», в том уничижительном смысле, в каком это понятие подают в московских изданиях. Встретившиеся нам собеседники были мыслящими, эрудированными людьми, разбирающимися в теории и практике современной литературы, способными анализировать тексты наравне с мастерами.  Эти люди не вливаются в «мейнстрим»  московско-питерских литературных кругов – зато и практически не подвержены отрицательным сторонам его влияния, не подражают ему, не сливаются с однородной поэтической массой. У каждого – свой голос, свое независимое видение мира. Их украшает неповторимый национальный колорит, верность обычаям – а ведь известно, что именно провинция всегда являлась хранителем традиций, и именно здесь рождаются самородки, которые вливают свежую кровь в изнеженную столичную культуру.

Работа Форума состояла из лекций и мастер-классов, которые занимали нас до позднего вечера. Лекции были очень интересные и полезные. Назовем хотя бы некоторые из них.

«О книгоиздании в России». Из нее мы узнали о том, что Россия занимает 4 место в мире по количеству издаваемых книг, но большая часть этих книг – бульварное чтиво. Названы были и наиболее издаваемые авторы, и это Донцова, Бушков и Колычев. Вывод напрашивается сам:  давно следует задуматься о судьбе серьезной литературы в русскоязычном пространстве, необходимо в этом направлении что-то менять: делать свое творчество актуальным и интересным, в, то же время, не скатываясь за грань бульварщины, а ведь эта грань так тонка…

Также заинтересовала участников лекция психолога Зураба Кекелидзе «Особенности личности в современном обществе». Речь шла о мировом экономическом кризисе, об этапах реагирования среднестатистического человека на эту сложную ситуацию. Но литераторы – это не стандартные личности, и их творческая реакция на происходящее в мире не поддается банальному социально-психологическому анализу.

Интересной была и творческая встреча с первым заместителем главного редактора журнала «Знамя» критиком Натальей Ивановой. Она отметила, что раньше, в советские времена, литература была «наше все». Выходила не благодаря, а вопреки. В наше время выбирать судьбу литератора – опасно и неблагодарно, потому что это не принесет ни денег, ни власти, ни внимания. На сегодняшний день уход в литературу подобен уходу в монастырь. И, тем не менее, в России насчитывается более 100 тыс. людей, занимающимся литературным творчеством. Почему этот вид самовыражения притягивает людей? Русские писатели стараются реализовать свой дар вопреки сопротивлению власти, вопреки издательствам, которые гонятся за популярными изданиями, приносящими быстрый доход.

Нынешний период Наталья Иванова назвала «эпохой реставрации» – возвращается советская эстетика, существует проблема идентификации нашей страны. В этот тупик сознательно загоняют нас, чтобы не допустить появления новой эстетики. А ведь литература – это не игра. Мы говорим о необходимости новых героев – это не значит, что должен появиться такой герой, который перевернет всю твою жизнь. «Ваш герой – это вы сами, только создав своих героев, можно состояться как настоящий писатель». Попробуем сравнить первые десятилетия ХХ и XIX века – сколько появилось писателей и тогда, и сейчас. Расцветом искусства можно назвать тот период, когда оно разнообразно, когда существуют различные школы, направления, течения. А мы сегодня имеем только различные «бренды» и «тренды». Молодые писатели сегодня могут быть очень инфантильными. Но есть и такие, кто имеет серьезную жизненную школу. А вспомним классиков: Достоевский написал «Бедные люди» в 25 лет, Гоголь «Мертвые души» – в 33 года. В литературе возраста нет. На страницах современных литературных журналов и изданий есть только конкуренция между текстами, а не по возрасту писателя.

         Проблема литературы на данный момент – это проблема читателя. «Наш Современник» начинал выходить тиражом 4 тыс. экземпляров – в те времена литературные журналы читались взахлеб, – сейчас его тираж – 1,5 тыс. экз.  Общественная значимость литературы возрастает тогда, когда она находится под диктатурой. Что запрещено – то автоматически становится необыкновенно интересным и необходимым. Огромную роль в советские времена играл «Самиздат», «Тамиздат» и просто тайное чтение, хранение и распространение литературы. Существовал «спецхран» – там находилась эмигрантская литература, доступ к которой имело крайне малое количество «посвященных». Нет, нам вовсе не хотелось бы, чтобы современная литература стала «запрещенной», но тогда подскажите другие способы, как сделать ее интересной, значимой и привлечь думающего читателя?

 Нас очень интересовали встречи с людьми, чьи имена у всех на слуху. Например, с Александром Тимофеевским – известным поэтом, драматургом (по его сценариям снято более 30 мультфильмов, он является автором знаменитой «Песенки Крокодила Гены» – «Пусть бегут неуклюже...»). На сцену поднялся очень пожилой мужчина в очках. Ему ассистировала его жена, значительно его моложе. Тимофеевский рассказывал о своих встречах с Хлебниковым. Но, хотя тема его выступления гласила: «Поэзия советского периода», – дальше Есенина и Сельвинского он не продвинулся. Читал их стихи, хорошо всем знакомые из школьной программы, а также свои. Было немного скучновато, но зато – живая легенда.

 В этот день была еще одна очень интересная встреча – с академиком РАЕН, доктором геолого-минералогических наук, профессором  –  и одновременно известнейшим бардом Александром Городницким – тем самым, который написал «Атланты», «Снег» и многие другие знакомые нам с детства песни.

           Первая часть его выступления была посвящена науке, в частности, по поводу глобального  потепления он сказал, что, как такового, его нет, не будет и быть не может,  что поверхность мирового океана выделяет  тепла больше, чем все человечество, а на долю антропогенного фактора  приходится всего 1-2%. Лед в Арктике тает, а в Антарктиде наращивается. И поэтому глобального потепления не будет – все это грандиозная сознательно посеянная паника – теми, кто хочет на этом заработать и дорваться до власти.  Зато, по словам ученого, в 2025-2030 году нас ждет значительное похолодание и «малый ледниковый период». Такие периоды бывали и раньше – например, в начале XVII века (это можно увидеть на картинах голландских авторов, Брейгеля). Прогнозируется понижение не более, чем на 10-15 градусов. Ученый сказал несколько слов об Атлантиде: он локализирует ее в Северной Атлантике и исследует как географ, ищет пропавший континент.

Вторая половина выступления была посвящена, конечно же, авторской песне – «Авторская песня как жанр русской поэзии». Хотя, к сожалению, Городницкий сам не пел. Был задан вопрос: нужна ли стихам гитарная подпорка? А ведь вначале, на заре литературы, представителем ее был именно человек со струнным инструментом в руках! Родоначальником авторской пенсии можно считать царя Давида с кифарой. В России первым значительным поэтом с гитарой в руках был Булат Окуджава. До него нужно назвать имена Галича, Визбора, Анчарова, еще ранее – П. Когана с его «Бригантиной», народный и городской романс, Вертинского, Полонского, Дениса Давыдова…Еще в 1825 году А. Керн записывает в своем дневнике: «Пушкин напевал свои стихи на незатейливые мелодии…».

       Городницкий отметил, что авторская песня сейчас почти умерла. Во времена ее расцвета – в 60-е гг. – ей мешали худсоветы, Главлит, цензура – и народ вернулся к устному творчеству («Магнитофониздат», распространявший  Галича, Высоцкого, раннего Кима). Это было протестным движением. Профессиональными литераторами были Новелла Матвеева, Ким, Визбор и др. Что сейчас приходит на смену поэту с гитарой в руках? Текстовики, люди, прекрасно владеющие гитарой. И совсем уж уродливое явление – «русский шансон». Современная авторская песня живет по законам шоу-бизнеса.

Знаменитый бард дал определение: авторская песня – это музыкальное интонирование русской поэтической речи.

В чем отличие стиха и песни?
–  стихотворение может быть сложным, песня – нет. Песня должна ложиться на сердце после первого прослушивания.
– стих может быть длинным, песня – нет.

Главным критерием является задушевная интонация, идущая еще от М. Бернеса. Авторская песня, имеющая отношение к литературе: Никитин, Берковский, Суханов. Хотя, в целом, авторская песня, как явление, забывается…

         Было несколько забавных, мы бы сказали, лекций, например, встреча с писателем Юрием Симоновым-Вяземским, который представил свою классификацию деятелей литературы: «Мировая литература. Титаны. Гении. Магистры. Мастера». Титанами он назвал тех, кто создал свой собственный новый мир и имел влияние на дальнейшее развитие литературы. Гении – это те, кто создал новый язык, Магистры – новую манеру, Мастера – новые «мелодии». Пушкин был назван Гением – но не Титаном. Булгаков по этой классификации едва дотянул до Мастера. Все потом долго обсуждали эту лекцию и пожимали плечами – какие в литературе могут быть классификации?

       С большим интересом прошла лекция «Место хаоса в социальном порядке», прочитанная Георгием Сатаровым. Вот что он говорил: «Тезис о том, что хаос – это вместилище нереализованных возможностей, –  очень распространенный. Социальный порядок – это стабильно прочерченная траектория в будущее: мы знаем, что будет следовать за тем, как разольются воды Нила, потом они уйдут, останется ил, начнутся работы, куда следует сдавать урожай и т.д. – все предсказуемо далеко вперед. Это следствие стабильности социального порядка, это прошлое, опрокинутое в будущее. Но если мы обнаруживаем кризис настоящего, нас не может не устраивать это прошлое, опрокинутое в будущее; мы хотим попасть в другую точку. Как в нее попасть, если траектория уже прочерчена? Надо ее менять, а откуда взять этот ресурс изменения? Ответ таков: этот ресурс – в темном, непонятном и страшном хаосе. Возникает вопрос, а как туда попасть, как открыть ящик этого ресурса? И, может быть, ящик с этим ресурсом где-то постоянно хранится, а мы не знаем об этом, хотя время от времени его используем?».
 
Он говорил о трикстере (англ. trickster – обманщик, ловкач), архаическом персонаже ранней мифологии практически всех народов земли. К концу ХХ в. в философии и культурологии трикстер был признан одним из основополагающих персонажей человеческой культуры. Трикстер отличается лукавством, хитроумием, коварством, жестокостью, способностью к трансформациям или перевоплощению. Он всегда одновременно творец и разрушитель, обманщик и жертва обмана. У него нет сознательных желаний, его поведение определяется инстинктами и импульсами. Он не знает ни добра, ни зла, хотя и несет ответственность и за то, и за другое. Любые действия трикстера не поддаются однозначной оценке, в том числе и этической, не укладываясь в рамки «положительного» или «отрицательного». Для него не существует ни моральных, ни социальных ценностей; он руководствуется лишь собственными страстями и аппетитами, и, несмотря на это, только благодаря его деяниям все ценности становятся выразительными, «видимыми» и обретают свое настоящее значение. В современной литературе трикстер сохранился как архетипический персонаж, не обязательно божественный или сверхъестественный. В позднем фольклоре он предстает как сообразительный озорной человек или существо, которое пытается противостоять опасностям и проблемам окружающего мира с помощью различных уловок и хитростей. Например, во многих сказках верховный правитель выбирает своей дочери жениха, устраивая различные испытания. Храбрые герои, принцы и рыцари не могут эти испытания выдержать. Тогда появляется простой бедный крестьянин, который с помощью своего соображения и ума без борьбы, каким-нибудь необычным способом, дурачит чудовищ, злодеев и избегает прочих опасностей. Таким образом, наименее желательный кандидат проходит все испытания и получает награду. Современными трикстерами (так говорит Википедия!) являются Братец Кролик, Воланд и его свита, Остап Бендер, Капитан Джек Воробей из серии фильмов «Пираты Карибского моря», Фред и Джордж Уизли из серии романов о Гарри Поттере, Карлсон из произведения Астрид Лингрен, доктор Грегори Хаус из одноименного сериала «Доктор Хаус», Буратино – из сказки «Золотой ключик».

   Можно говорить о трикстерском характере современной литературы, особенно молодой. Молодая литература – это огромное хаотическое движение, которое литераторы старшего поколения пытаются упорядочить и взять под контроль, чтобы им можно было хоть как-то управлять. Может быть, это и правильно, поскольку хаос – это стихия, но создать истинное творение под силу только Гармонии. И, тем не менее, юные литераторы стремятся вырваться из этой навязываемой гармонии и оставаться самими собой – и нередко выдумывают и проделывают такие вещи, которым позавидует даже Великий Комбинатор. И это очень живо проявилось на мастер-класссах.

Мастер-классы – это именно то, ради чего ребята и ехали на Форум: показать свои стихи друг другу и мастерам поэзии, получить советы и поддержку. Каждый мог выбрать себе мастер-класс по собственному желанию. А выбирать было из чего: мастер-классы вели современные классики литературы, такие,  как Кирилл Ковальджи, Олеся Николаева, Максим Амелин, Алексей Алехин, Эдуард Успенский,  Александр Эбаноидзе, Александр Казинцев и др.

Именно на мастер-классах нам довелось познакомиться с творчеством молодых писателей России из самых разных городов. Были как сложившиеся поэты, так и те, кто стоял в самом начале трудного литературного пути.  Хочется назвать самые интересные, на наш взгляд, имена, чье творчество запомнилось нам по работе семинаров: Елена Лапшина и Евгения Тидеман из Москвы, Екатерина Вольховская из Ростова-на-Дону, Ольга Смагина из Смоленска и другие.

Но были и те, чьи строки не выдерживают никакой критики и могут быть приведены лишь в качестве антипримеров, что значит «писать плохо» (и, как ни странно, всех рассмешить и лучше всего запомниться):

Разрушилась идиллия
из голых мерзлых слов.
Скачу на крокодиле
спасать свою любовь.
_________
Сквозь память напрямик,
лишь лучшее храня,
зеленое отродье,
ты увези меня…

Да, это стихотворение хорошо запомнилось и стало для нас главным «приколом» Форума.

Мы побывали на двух мастер-классах: у Кирилла Ковальджи и у Олеси Николаевой. Так как Виктория Анфимова и Любовь Василенко были приписаны к мастер-классу Интернет-журнала «Пролог», то и первые дни Форума прошли именно там. Кирилл Владимирович Ковальджи – это совершенно очаровательный человек с огромной эрудицией, высочайшим интеллектом и многогранностью. Мастер-класс, который он вел, все слушали, затаив дыхание, улыбаясь его иронии и тонкому юмору. Он сначала предложил всем почитать стихи по кругу для знакомства. А к разбираемым-критикуемым был очень мягок и лоялен, никому не делал больно. Хотя иногда поэту необходим жесткий подход к его творчеству.

Именно этой стороной вопроса занимались две помощницы мастера – талантливые московские поэтессы Елена Исаева и Елена Лапшина. Они были куда строже – проявлялось профессиональное чутье к ошибкам и огрехам в поэзии.
Надо сказать, что мы ожидали в целом более высокого уровня молодых писателей, а услышали, в общем, что-то примерно такое, как пишут начинающие в Крыму.  Большинство современной молодежи пишет верлибром, и нам не совсем понятно, что это за поветрие, диктующее, что писать по классическим традициям  –  дурной тон.

адо отдать должное мастерам, которые настаивали на том,  что надо бы сначала освоить азы мастерства, научиться профессионально и безукоризненно писать традиционные рифмованные стихи. А уже когда овладеешь словом, языком и всеми уже имеющимися его возможностями, только тогда ты имеешь право приниматься за формальные эксперименты, в том числе за верлибр – на самом деле одну из наисложнейших поэтических форм. А современные молодые «верлибристы», на наш взгляд, пишут, как им кажется, в этой форме лишь потому, что элементарно не в состоянии справиться с размером, рифмой и другими традиционными приемами (что хорошо видно в их беспомощных попытках рифмованных стихов). Да и «верлибры» у них получаются корявые, невыразительные – в силу того, что и особенности этого направления молодые авторы либо  не знают, либо не умеют ими пользоваться.

Вообще, верлибры, как было отмечено, в большинстве своем – поток сознания. Верлибр интересен тем более, чем интереснее внутренний мир его создателя. Это зеркало, четко отражающее образ мыслей, восприятие мира и экзистенциальный опыт автора. К сожалению, было видно, что у некоторых он не так богат… Верлибристика в целом – ее расцвет и даже засилье – отражает общее состояние коллективного бессознательного. А о том, каково оно на сегодняшний день, было сказано в этой статье выше.  
                             
Современная поэзия становится интеллектуальной, тяготеет к холодному разуму. Причем, к разуму не слишком развитому, если его способны удивить те достаточно скучные и уже далеко не новые приемы, которыми пользуется молодежь. Стихотворения, представленные для обсуждения, как раз и являлись тем, что сейчас называется «поэтический текст»: слияние прозы и поэзии, отсутствие знаков препинания. Члены семинара активно отстаивали позицию, что это очень хорошо, что читатель сам думает и расставляет смысловые акценты, как ему нравится. Возможно, что это так, но к настоящему времени это всего лишь распространенная мода, которая уже успела «покрыться пылью», настолько давно была изобретена и настолько часто использовалась, что даже надоела. И попытки удивить этим, выдать за «авторскую находку», выглядят наивно, говоря лишь о том, что автор мало знаком с современной поэзией и ее приемами. Сейчас не удивишь нас даже несшитыми прозаическими книгами, страницы которых не имеют нумерации, и читатель волен перекладывать их по своему усмотрению, начинать с любой и любой заканчивать  –  «сам расставлять смысловые акценты». Но это – не более, чем игра, которую читатель и воспринимает именно как игру, не вкладывая в нее ничего серьезного.

На мастер-классе звучали и обсуждались, в числе прочего, и вещи, которые мы бы ни при каком раскладе не назвали стихами. Например, текст, составленный на 80% из правил эксплуатации метрополитена. Или из выдержек из справок. Естественно, ни о какой рифме и размере речь даже не шла. И это тоже было названо мастерами – поэзией. Тут просто из рук все падает и занавес опускается… Абсурднее только описанный во всех учебниках по современной литературе перформанс художницы и поэтессы-авангардистки Ры Никоновой: белое блюдо с нарисованными буквами из варенья, слизывание которых являет собой «процесс чтения стихотворения», а чистое блюдо в остатке – «текстоотсутствие». Но это было уже достаточно давно – и нас уже ничем подобным не удивишь: эпатажные выкрутасы авангарда стали историей. Попытки делать то же самое, причем настойчиво выдавая за «новое», говорят лишь о слабом знании автором истории литературы ХХ века.

Мы с большим вниманием слушали, как шло обсуждение разных авторов. Вначале высказывали мнение оппоненты, затем подводили итоги мастера. Автора заставляли читать стихи без выражения –  якобы авторское интонированное чтение мешало восприятию чистого текста. Хотя, на наш взгляд, нет ничего хуже для понимания стиха, чем его монотонное безрадостное бубненье.

Определились некоторые общие черты современной молодой поэзии:

–  единое культурное пространство, существуя в котором и подчиняясь его законам, поэты пишут одинаково.  Это отражается в форме, темах, внутреннем глубинном содержании стиха (хотя далеко не у каждого вообще есть глубина).  Мышление современного человека стандартизировано – и такой же становится поэзия: если убрать имена авторов с поэтических подборок, то может сложиться впечатление, что их писал один и тот же человек. Если прежде – и это было ярко заметно – поэт выделялся из «толпы», стоял над коллективным бессознательным и даже нередко управлял им, то сейчас пишущий человек полностью им порабощен и практически не в состоянии не то, что противостоять ему, но даже от него отличаться.   Лавина «общепоэтических мест» (не штамп, не плагиат, просто общность мышления и восприятия действительности) – обвалилась на творчество молодых авторов и властно тянет их за собой. Куда?  

–  Неолиризм, возвращение в поэзию личностного начала. К примеру, 80-е годы поэты – представители «новой волны»: таких движений, как метареализм, концептуализм, презентализм  и т.п. – стремились отойти от личности, объявляли «Я» недостоверным и ненадежным и заменяли лирического героя в поэзии некими отчужденными, заличностными структурами, рвались раздвинуть границы реальности, выйти на трансцендентный уровень, оперировали высокими философскими категориями, переосмысляя их по новому, неожиданно и непредсказуемо, стремились, чтобы в их поэзии «говорило» не самозависимое авторское «эго», а нечто Высшее, невыразимое. «Новая поэзия – это уже не самовыражение, а Его выражение, движение в мирах, где гуманность не оставила следа, но куда человеку дано заглянуть лишь через странно устроенный хрусталик поэтического глаза» (М.Н. Эпштейн). Такая поэзия вызывала у читателя чувство эстетического беспокойства, жалобы на зашифрованность, переусложненность, это была именно что элитарная литература, рассчитанная на квалифицированного читателя. Современная же поэзия стремится, так сказать, в массы – ко всем читателям, а потому становится более понятной, легко прочитываемой,  основанной на отождествлении автора (лирического героя) с человеком вообще, с любым из нас. Снова на волне лирика (описание мыслей, чувств, движений души)  и «Я»-начало. Такая тенденция по своему хороша, но есть риск, что роль «человека вообще» станет играть человек средний, если можно так выразиться, «яркий представитель серой массы». И уже тот самый квалифицированный читатель, утонченный интеллектуал, не порадуется тому, куда «катится» поэзия. Угодить обеим категориям воспринимающих поэтическое слово очень сложно, но есть и такие мастера, которым это удается, к примеру, Константин Кедров.

–  стремление к перформансу также характерно для многих современных авторов. Вследствие собственной безликости стихотворение требует яркого, даже скандального, представления его автором. Зачастую имидж автора и его поведение намного интереснее его текстов. А сами тексты представляют собой, как правило, смесь эпатажа, откровенной издевки над моральными ценностями и плохо завуалированного «посыла на».  К примеру, на весь Форум прогремел рассказ «Толерантная такса», все только о нем и говорили, а попробуйте набрать название этого рассказ в поисковике… и вы попадете на сайт, отнюдь не литературный, который откровенно издевается над литературным творчеством как таковым.

На этом мастер-классе были раскритикованы все те приемы, которые составляют как основу традиционной классической поэзии, так и так называемые «новые веяния» (словотворчество, неологизмы, аллитерации и др.)

Например, было ясно и определенно сказано, что традиционные поэтические образы и словоупотребления (типа «золотая осень», «светлое чувство любви» «корвет тишины») не могут использоваться в современной поэзии (особенно почему-то напали на слово «синь») –  это все уже в прошлом, замылилось и превратилось в банальность.      Сейчас такое уже невозможно употреблять, разве что в ироническом контексте, как, например, это делают концептуалисты (Тимур Кибиров и иже с ним), выражая посредством этого приема абсурдность и пародийность реальности.  Все классические образы и слова – скучны, якобы пропускаются мимо ушей. Забыто уже и то, что (как, например, считала Анна Ахматова) банальные образы, рифмы и прочие  штампы несут на себе определенную культурологическую нагрузку: историческую, психологическую, социальную и др. Что прежде, у истоков литературы, они были архетипами, символами, первыми метафорами – самыми начальными, «первородными» попытками человека выразить свое восприятие действительности. А впоследствии стали ключевыми столпами, на которые опирается как классическая, так и (несмотря на отрицание очевидного) современная литература. Нельзя полностью сбрасывать со счетов штампы – с ним просто надо уметь работать.

Хотя необходимо и расширять лексикон, но подходить к этому следует осторожно, поскольку очень тонка грань между истинным новаторством и желанием казаться «новым». Было сказано, что употребление слов наподобие «спам» и «Яндекс» –  очень здорово, потому что это отражает современность и придает стиху живость. Хотя, на наш взгляд, эти слова в поэзии уже всем набили оскомину. И порой за их набором в стихе нет никакого смысла и поэтической ценности. В связи с этим вспоминается анекдот: «Критик говорит поэту: –  Я нашел у Вас такие два стиха, которые ни за что не смогли бы написать ни Пушкин, ни Лермонтов! – Что, они настолько хороши? – Нет, одно – о компьютере, другое – о мобильнике!».  

Отношение к традиционной классической поэзии и молодым авторам, пишущим, в этом стиле, было снисходительным. Практически не звучало призывов к изучению нашего литературного наследия, которое сформировало не одно поколение читателей и писателей, как советских, так и зарубежных. Зато беспрерывно советовали читать современников, быть в курсе происходящего сейчас.  

Мастера призывали уходить как от классического языка поэзии, «высокого штиля», так и от всех достижений постмодернизма и авангарда, и писать «современным русским языком». «Пишите так, как вы говорите, просто рассказывайте историю». Не можем полностью согласиться с этим. Поэтический язык, по Аристотелю, «должен иметь характер чужеземного, удивительного», а потому ну никак не имеет права быть обыденным, сливаться с разговорной речью!  И делать поэзию практически неотличимой от прозы. Да, существуют уже в литературе истинные поэтические шедевры, написанные на этом «новом» языке, как, например, произведения Марии Ватутиной или Федора Сваровского, которые не могут не вызывать искреннего восхищения.  Но почему такими должны быть все? Почему провозвестники современных тенденций отрицают все остальное, чем «живет» (или, по их мнению, «жила») поэзия? Всем составом мастер-класса категорически отвергались любые философские, общебытийные, надличностные идеи, мысли, категории в стихах, попытки какого бы то ни было обобщения, структурирования, выхода из порочного экзистенциального круга. Нещадно были обруганы категориальные существительные, пишущиеся с заглавной буквы (типа Любовь, Добро, Вечность и т.п.), строки-афоризмы, фразы-сентенции, пробы морализаторства и делания каких-то выводов и тому подобное. Эпичность и пафос в поэзии вообще были признаны «полным отстоем». Зато на флаг выносились мелкие детальки, подмеченные автором (например, цвет пальто, в котором гуляет героиня), какие-то  мимолетные личные переживания, движения души, бытовые мелочи, «нарисованные (бытовые же) картинки». Как лозунг, звучало утверждение: «В поэзии уже все было написано – не написано было только о тебе!» Именно это «о тебе» и было названо самым интересным в молодой поэзии.

Что ж, возвращения в литературу стремления к автоматизму эстетического восприятия помешать невозможно. Пусть читатель порадуется тому, что ему снова позволено легко и без усилий потреблять скармливаемые «с ложечки» и уже даже пережеванные «переживания», написанные на «родном языке». Время поэзии, не столько производящей сообщение на уже известном аудитории языке, сколько формулирующей правила некоего незнакомого языка и даже надъязыка, на коем с человеком говорит не человек, но некая трансцендентная Личность,  – прошло. Такая поэзия и ее авторы «мумифицировались», стали музейными экспонатами. Эксперимент «новой волны» не прижился в народе, и ныне последователям этого течения нечего делать на мастер-классах в Липках.  

В этот день мы все трое обсудились на мастер-классе у К.В. Ковальджи.
Мы получили очень благожелательные оценки. Хотя и «узнали» о себе то, что мы все-таки «устарели» – по сравнению с московским литературным мейнстримом: Виктория, с ее ахматовскими традициями, «застряла» в Серебряном веке, Марина, с философичностью мышления и словесными экспериментами, – в 80-х годах ХХ столетия, а Любовь – в самой себе и своих «неограненных» переживаниях. Что ж, будем учиться и совершенствоваться – это процесс бесконечный, в котором главное, все же, оставаться самим собой.

На следующий день, 21 октября, мы отправились на мастер-класс, который вели Олеся Николаева  и Максим Амелин (журнал «Знамя», поэзия). Там царила живая, веселая обстановка. Ребята бурно обсуждали друг друга. Так как большинство писали верлибрами, то было отмечено, что рифма – не самодостаточный механизм. На ее качество в гениальных произведениях не обращают внимания, она может быть и глагольной, и банальной, и неточной – лишь бы была контекстуально обусловлена. Опять же, очень важны детали, интонация в стихотворении. Особенные нападки на этом мастер-классе *(в принципе, как и на предыдущем) вызвали так называемые «немотивированные» и «непредставимые образы». Строка из стиха одной поэтессы: «Корми меня, я – стая голубей…», – показавшуюся нам интересной смысловой находкой, была всеми остальными объявлена «шизой», которую абсолютно невозможно представить (как это так – каждый голубь в стае – это «я», у них общее сознание, они – одна личность?), а потому и принять. (Здесь мы бы поспорили, вспомнив, к примеру, Божественную Троицу). Надо писать так, чтобы твой образ был понятен – что, с чем и как в нем сообразуется – и желательно, чтобы читатель «видел» нарисованную тобой «картинку». Нещадно ругалось ассоциативное мышление – «твои ассоциации понятны только тебе» (что, на наш взгляд, прямо противоречит личностному подходу в современной поэзии). Метареалисты 80-х: Константин Кедров, Иван Жданов, Алексей Парщиков  и их последователи, ратовавшие за усложнение поэзии, «затворение» смысла и многоплановость, подтекстность и пресловутые  немотивированность и ассоциативность – были прямым текстом названы «вредными» авторами: «Не читайте их!». И молодые поэты, чье творчество построено на ярчайшей и замысловатой образности, словотворчестве, звукописи, смысловых  обновлениях, не вызывало восторга. Это было названо «коверканьем языка» и «слововерчением», сказано было, что писать так сейчас – моветон. Не удивляемся этому, понимая, что формальные приемы  и образные структуры, призванные подчеркнуть вкладываемый автором в стихотворение глубокий философский  или личностный смысл,  –  это ребусы-головоломки, которые читатель должен разгадывать, получая удовольствие от самого воспринимательно-сотворческого процесса, медленного и «вкусного», который самоценен в искусстве и для которого, собственно, искусство и существует. Но нынешний читатель слишком ленив и примитивен для столь сложных мыслительных усилий, его сознание упрощено и стандартизировано. У него в постоянной жизненной гонке просто нет на все это времени – восприятие реальности стало клиповым, картиночным, рекламно-бигбордным.  И хорошо,  если он просто пройдет мимо сложного текста. Но он уже – в массе своей –  позволяет себе такое «запрещать», говорить этому «свое фе» и даже наказывать авторов за подобное творчество – безвестностью и непризнанием. И влиять на умы самих поэтов – даже признанных мастеров слова, заставляя их вольно или невольно подчиняться самим и подчинять своих учеников общим нормам и стандартам.

Зачем поэзии такой читатель? А вот зачем-то он ей нужен! Всем своим существом она тянется сейчас именно к нему, возводя на пик популярности произведения одноуровневые, без двойных–тройных смысловых слоев, понятные и «видимые» с первого прочтения. Видимо, это связано с «хожением» поэзии в массы в жалкой и едва ли осуществимой попытке стать одним из «продаваемых продуктов» – а продать себя невозможно, если не подстроиться под потенциального потребителя. Но, на наш взгляд, если у миддл-прозы и ее популярности еще есть какое-то обоснование и «оправдание», то у поэзии, пытающейся стать «средней», мы его не видим. И шанса на коммерческий успех – тоже. Поэзия всегда была искусством для людей мыслящих и изысканных – такой она и останется, как бы ни пытались ее переломать. А то, что сейчас продается – рифмованная порнография, стихи с низкопробными «приколами» и шутками и т.п. – как в виде книг, так и в форме эпатирующего исполнения со сцены – это что угодно, но не поэзия.

Наши мастера – умные, эрудированные люди, рассказали нам множество интересных вещей. Мы узнали, что, оказывается, понятия «лирический герой» не существует нигде, кроме как в русской литературе. В зарубежном литературоведении он называется «лирическим субъектом» и являет собой нечто совершенно другое. Такой задушевности и обнаженности чувств не встречается больше нигде, кроме как в литературе русской. Зато в Америке существует 300 кафедр в различных высших учебных заведениях, где учат поэтов (человек по 10 на курсе). Имеет широкое распространение так называемая «университетская поэзия» –  полная противоположность  пронзительной русской лирике: это стихи  академически правильные, в которых не к чему придраться с формальной точки зрения, но практически пустые по внутреннему содержанию. Очень не хотелось бы, чтобы нашу молодую, буйную литературную поросль подстригли под такую гребенку – а тенденции к этому уже наблюдаются. Хорошо, что пока еще есть, кому этому противостоять. Идеальность и поэзия – две вещи несовместные.  У настоящего поэта «башня» должна быть немного «пизанской» – только тогда его творения трогают, цепляют, живут… Таким автором (и человеком), на наш взгляд, является Олеся Николаева.

Мы буквально влюбились в нее как в личность, и когда на следующий день была творческая встреча с ней, то сидели в первом ряду. Умнейшая женщина, преподаватель Литинститута, ярчайший и глубокий поэт, она приковывала к себе все внимание.  Лейтмотивом ее выступления было утверждение: «Духовный кризис может быть преодолен в одном сердце». Олеся Николаева говорила, что мы не можем передать друг другу свой экзистенциальный опыт, как мы дошли до тех или иных выводов в отношении действительности и литературы, но можем передать сами выводы. Ее стихи как раз таки изобилуют немотивированными, но интересными образами и совершенно неожиданными поворотами мысли, за которые ее в свое время, когда она только начинала вхождение в литературу, безбожно ругали критики и мастера-учителя. Но она так и не стала «правильной», а пошла по своему личному пути, который сейчас интересен огромному числу читателей и уже стал образцом для молодых поэтов.

В последний день Форума состоялась встреча с редакторами толстых российских журналов, которые рассказали о своем отношении к молодым авторам. У каждого редактора это отношение разное: кто-то не признает начинающих, кто-то печатает их дозировано, а кто-то с широкой душой призывает: «Милости просим!». В общем же, картина такова, что большинство журналов следит за молодой литературой и относится к ней с интересом. Было сказано, что каждый автор должен найти «свой» журнал, так, чтобы его авторское имя впоследствии стало одной из «приманок», брендов журнала. И что «не комильфо» – печататься сразу в нескольких журналах, это якобы понижает планку автора. Не можем с этим полностью согласиться, тем более, что факты говорят обратное: все журналы печатают одних и тех же известных авторов, везде одни и те же имена. Остается только перечислить названия этих изданий: «Арион», «Вопросы литературы», «Дружба народов», «Иностранная литература», «Знамя», «Континент», «Москва», «Наш современник», «Новый мир», «Октябрь», «Простоквашино» (детский), «Современная драматургия».
Затем было награждение лучших молодых участников Форума, которые получили именные стипендии от Президента Российской Федерации и гранты на издание своих первых книг. На этом мероприятие закончилось, но был еще один неофициальный момент.

Марину, которая после Форума еще на несколько дней оставалась в Москве, Олеся Николаева пригласила к себе на занятие в Литературный институт посмотреть, как она ведет курс поэтического мастерства у студентов.
Марина рассказывает: «Я ходила: так удивительно – сидит в аудитории 50 юношей и девушек – и все пишут стихи! А вдруг среди них затесался новый Бродский? Будущее новое литературное диво, которое перевернет весь мир?.. Семинар проходил точно так же, как наши мастер-классы: авторское чтение, затем выступление оппонентов, а после – всех желающих, после всего итого подводила мастер. Вот только обсуждались не глобальные поэтические проблемы, связанные с мировоззрением, направлениями и течениями в литературе, их приемами и ошибками, достоинствами и недостатками, – здесь замечания были на уровне поэтических азов: качества рифмы, способностей уложиться в размер, правильности ударений, новизны и банальности образов – в общем, то, что и необходимо начинающему автору. Поэты действительно были очень юными, но, без сомнения, талантливыми.  Очень интересно было слушать, жаль, что не успела поговорить с Олесей Александровной – она торопилась. Но я пришла к выводу, что нас Литинститут едва ли может научить чему-то новому. Всему этому поэт может выучиться и сам в процессе самосовершенствования».

Что ж, несмотря ни на что, можно порадоваться тому, что мы побывали на этом Форуме. Новые знакомства и возможности творческого сотрудничества, общение без границ – вот то главное, что дают нам всем такие поездки. Надо, по возможности, знать друг друга, быть в курсе того, что происходит в других регионах необъятного Содружества. В любом из них может вдруг появиться новый гений. Или гении. Ведь молодое литературное движение современности, во всем своем разнообразии, состоит все же из ярких индивидуальностей, у многих из них есть свой неповторимый голос, который должен  быть услышан.