Запах свежего снега и - вздох
тихо спящей лавины. На цыпочках
пропеваю октаву от «до»
и до «си» – неба синего. Ситечко
на сетчатке впечатано въявь:
сквозь слепящие кляксами роршахи
кареглазым твоим сыновьям -
дочек белые брачные шорохи.
Но по средам и по четвергам,
в слепопятные  бледные пятницы,
распинаясь, себя отвергай,
бормоча извинений невнятицы:
о возможно последних лучах,
о невзрачных зрачках незамоленных -
милость дней получай, клокоча
рваным горлом, где звука и боли нет!
Незапятнанны, словно пусты,
прохрустят под шагами безмолвными -
простынями под вечную стынь
снеговые бесшумные молнии,
увлекая мгновенно во сны,
хохоча-грохоча кулуарами
от вершины - до поздней весны
в цвете раннем, морозом израненной,
истекающей током ручьев,
заблестевшей слезами на паперти…
Только соль и вода ни при чем -
просто время торопит: - Пора идти
по пути, где Горы нагота
за мучения даст воскресание.
Воздух жизненный жадно глотай -
небесами исполни осанну Ей!