А Она всё ходила по улицам Ершалаима,
А Она всё искала, в какой бы бесчувственный камень
Перелить половину Её беспредельного горя –
Только не было камня, способного вынести это...

Ах, из ран Его кровь заливала, казалось, полнеба!..
И из уст Его желчь затопила, казалось, полмира!..
А из глаз Его боль обращала веселье в безумье –
О, Мария, Мария, – как жить в этом мире, Мария?!.

Он и грех искупал – но с тех пор этот грех приумножен.
Он и ложь попирал – но плодились, как тля, фарисеи,
Легионы рабов извлекали железо из ножен,
Чтобы рабство своё возвеличить и сделать прочнее...

А Мария ходила по улицам Ершалаима,
Как слепая, ходила и трогала стены руками –
И теплей были камни, чем люди, идущие мимо,
И добрее, чем люди, казались Ей мертвые камни...

Вон – Иуду несут мимо храма, с веревкой на шее...
И опять шелестит это странное слово: "Мессия!.." –
Что с того, что пророки в тебе не живут, Иудея –
Это ж сын, это сын, это мальчик мой!.. – шепчет Мария.

Будет час Его славы и жатвы, Он тронет серпом лишь –
И падет виноград, и семь ангелов выйдут из дыма, –
Но и в царстве Твоём, о Мария, Ты помнишь,
                               Ты – вспомнишь, –
И слеза Твоя капнет на улицы Ершалаима...