Был и я пацаном и в те годы не раз
Пел про дальний Чимган и рыбацкий баркас,
И носило меня как осенний листок
По дорогам советской глубинки.
И Урал я прошел и Кавказ одолел,
И, как в песне поется, был молод и смел,
И любил безоглядно всегда, сколько мог,
Но милее других мне картинка :

Припев:
Как на Тузле-косе в первый бардовский рай:
Катерок из Керчи, пять домов, да сарай...
Нам по двадцать годков, и в Тамань за вином
Без границ и постов, мы на яхте идем.
И синеет пролив и белеет песок,
И палатки стоят на щитах из досок.
Нам по двадцать годков, высоки облака
И все живы пока! И все живы пока...

Но прошли те года, та исчезла страна,
А верней - растащили ее по углам
И теперь заграницею стала Тамань,
А Чимган - так вообще занебесьем.
Но с гитарой пацан  и назло всем чертям
Все поет и поет про далекий Чимган,
И про Диксон поет, про судов караван.
Его жизнь - это длинная песня.


Но когда-нибудь все ж я на Тузлу вернусь
И знакомым местам я в тоске поклонюсь,
Поцелую причал, накормлю все собак,
Расчехлю, как и прежде, гитару.
И под струн перебор вспомню те времена,
Вспомню лица подруг и друзей имена,
И пускай все сегодня не то и не так,
Но бессмертна Чимгана чинара.

Припев:
Ведь на Тузле-косе в первый бардовский рай:
Катерок из Керчи, пять домов да сарай!
Нам по двадцать годков, и в Тамань за вином,
Без границ и постов, мы на яхте идем.
И синеет пролив и белеет песок,
И палатки стоят на щитах из досок.
Нам по двадцать годков, высоки облака
И все живы пока, и все живы пока...