Душа моя со всем комплектом попадёт
под иннеарское законодательное поле.
Отрёт слезу о первый-лепший мотороллер
и – в сбалансированный мёд
акаций, лип, селекционного овса:
скорей, скорей, пока виварий не настиг
с насущным томосом недавно богоизбранных писак,
вздор обезьяний продолжающих нести.

И там без разницы уже, кого простила
душа, внезапно ставшая бескрылой,
а для кого контрольный выстрел припасла
вблизи цыганского села.
Там важно, сколько было впихиваний в пол
трёх элементов подбараночного блока,
и у меня их было ноль, хотя пыталась чья-то склока
в закрытой сетке удержать неукротимый экзитпол.
Звукосниматель на пластинку много ль раз
нетренированные пальцы водворили?
Что вы под суд суёте, то в нежнейшей пелерине
всех альбиносов здешних бункерных кронграфств.
А что Димону не досталось новых плюшек –
к такой фигне моя страна Пхеньяна глуше.
Что ранним летом никаких не вижу Троиц –
загнутся судьи, в томограммах мозга роясь.

Как полюбляют механизм одной гребёнки
старухи, помнящие грохот конки
и иже с ними – всё апостольё!..
А тут – облом: с другой планеты дерзкий парень
со следом чёрной катаракты в правой фаре,
приобретённым с волчьей справкой и досрочным костылём.

Отбросив их, душа попросит лишь нарциссовую мебель
и очертание мальчишки в тёплом небе.