«Лёгкая походка», – льстили мне статьи.
Трудно было сглазить или сбить с пути.
Глядя на бессменных властелинов сцен,
знал, куда стремиться, дьявола кузен.

Яблонь предпасхальных трепетная рябь
в крыльях пробуждала лучевой заряд.
Жгучая контрастность солнца и дождя
выпевалась глоткой, в нёбе чуть зудя.

Что стряслось в грачиный утренний отлёт?
Смена иерархий, кодексов, банкнот?
Те же Бах и Брамс, а восемь лишних герц
шпателем уткнулись юноше в торец.

Он беспечно думал: там, где двадцать семь,
там и тридцать восемь быстроглазых серн.
Очередь дойдёт – расправится крыло.
Классный план созрел, но – парень, ты трепло!..

Отлетал, проснулся – а крестцовый хрящ,
некогда податлив, гибок и звенящ,
стрельнул в надколенник – и давай, вставай!
Топай на базарно-винный фестиваль.

Нужен он тебе? – вопрос из ряда «упс».
Может, я не то наматывал на ус,
проводя анализ вещего кино –
и в итоге всё нутро развращено.

Пассажирский дриблинг – это был мой спорт.
Много перекисло недовольных морд.
Всё б ништяк, но бьют куранты двадцать семь –
исчезает фея ВЛКСМ.

Времени на всё становится в обрез.
Небо пахнет хной. Леса – сплошной багрец.
В зеркале – мальчишка… или крокодил?
Но – хотя б козявка мне не командир.