Бог  стал задумываться  чаще, чем раньше,
а заботу обо всем  случайно сунул в карман
и забыл в какой. И в кармане том вырос ландыш,
и расцвел на все небо ландыш-заботоман.

Бог нюхает ландыш  и думает  ландыша запахом:

«Я белым снегом мир обернул, а он тает,
и жизнь, наверное, получилась белая, раз она тает.
А недавно, говорят, умер
последний белый северный носорог -
видимо, бродил мыслями-тропами, добрел до края
задумался и не удержался от смерти». Стаей
летят мысли и замирают
у уже отдохнувших и потемневших носорожьих ног.

Бог смотрит на ландыш и думает нетающим ландыша светом:

«Если я спрячусь от всех, как моя забота – скромняга и недотрога,
что вырастет из меня? Я, клянусь, не создавал смерть!
А если так, то как я сам от нее удержался?
Спрошу-ка я  об этом у носорога.
Молчун, мы с тобой родом из одной рифмы, ответь!»

Бог смотрит на носорога и говорит белыми словами:

«Кто кричит личинкам смерти: «Рота, подъем!»,
когда они, звездами обернувшись, спят в голом небе? Ладно,
как личинка, падая в строку, точкой прорастает?
Бог носорогу,  в сущности говоря, - ландыш.
А может быть – запятая»…