Недозаправленный «Боинг».
Почти сорок пять тангажа.
Кайфа – по самый Мадрид
для пианиста с машиной.
Сплошь колдовство голубое –
и полуостров, дрожа,
солью лиманов пестрит,
попеременно-пустынный.

Автопилот подключила
самка тюленя извне.
Что за штурвалом мой слепок,
до микробита зеркальный,
ведает только кручина
в негерметичном окне,
бахнувшая напоследок
залётными сквозняками.

Знамо, отец в Канаде
грибницу бесчинств пустил –
и перед лётным полем
уже тарантеллу пляшет.
А тут раздалось – как «нате!» –
из рупора, что спасти
успели какого-то Колю,
а Дмытрык был без тельняшки.

Безумный папаша в ином
зашёлся змеином танце.
Запела хриплая глотка
о капищах и котлах.
Овальный аэродром,
как медальон с повстанцем,
на удивление кротко
осмыслил слово «дотла».

Залётный прусак теребит
рояля домашнего струны,
комки паутины и пыли
в зазоры меж клавиш таща.
Чего ж он хотел, сибарит,
место причинное сунув
в мой магистральный пролив?
Мойвы? Наваги? Леща?..

Так и размылось в просторе
жирное место пустое.