Что народу забитому – блажь, выпендрёж и спесь,
то для Вовки вполне подпадает под «даждь нам днесь».

Столько тачек – это такая необходимость?
Ах, ну да… Не свезёшь же картошку и репу в одной.
А ты ж ко всему ещё пастор? Дык пробуди нас,
дремучих невежд, исхаркавших овсюжную новь.
Кому кукурузный початок без соли – спасение,
кому вообще – поступление в кран воды,
а эти – избранные. Давайте! Беситесь семьями,
список насущного пополняя от козьей балды.

Я тоже молился. Потому что был тютей.
И нынче молюсь. Чтоб педаль тебе вылилась ртутью.

Тётя Катя, картинно хвастаясь, что худая,
животу моему гайдамацкий даёт щелбан
и лезет с вопросом: «Чего ж тебе не хватает?»,
нарываясь услышать: «Траурных дольче габанн».
Пирожок жуёт. Предлагает и мне. Вонючий –
фиг поймёшь, сколько он в целлофане недель пропрел.
А тут ещё тётя Лена с прокладкой в онуче
летит обвинить меня в слабой плотности дел.

Вовка! Больше не хочешь армейского пирожка?
Мотоциклами брезговать стал? Ну давай, пока.

Знал бы Бог твой глухой, отчего пресловутый драйв
не назвали каким-нибудь свипом… ну ладно, бойлом –
он бы максимум тетеревами заполнил рай;
я бы даже за пёрышко не был пойман.
В тексте самой известной молитвы значится хлеб.
Каждый день я пешком его маме несу к шести.
Поменялись бы судьбами – в этом чугунном котле б
ты чуть иначе видел порядок насущности.

В общем, красочней ври, будто климат Техаса суров,
и намаливай сто одинаковых свитеров.