Борщаговка Евразии бесится, что барибал:
«Все должны нам! А наш воевода всех скопом хлебал!»
Смотрят Солнце, Луна и Венера на взмыленный пуп –
не поймут: неужели наш брат столь незыблемо туп?
Или вместе с заводами весь этот край уже труп…

Жить хреновее стало по всем очевидным статьям.
Это видят училки, кондукторши, презик и зам –
но пластинку в эфире не может сменить школота:
«Слава нац… слава нац… слава нац…» – лает голос шута.
Экономики нет, но политика выше креста!

Ясен шнобель, что во избежание склеенных ласт
распродать не мешало бы сей непомерный балласт:
часть Отрадному или Святошину, часть Теремкам…
Кем же быть надо презику, чтоб не сказать: «По рукам!»?
Кстати, он борщаговец, а дарницкий пьёт аспаркам.

Оборонная мощь – гениальный гротескный приём.
Мне уже надоело невидимым быть Шариём.
Два козла, три скрипучих телеги с тротилом – айда
запускать пиротехнику на печенежьи стада!
И положим парней молодых без вердикта суда.

У несчастного пенсионера берут интервью,
а по сути – большую монету вставляют свою:
«Шо вы делите наше угодье на Ник и Южняк?
Мы едины! И вы ж человек вроде, а не червяк!..»
«Шла б ты лесом, девица!» – ответил он ей и обмяк.

Растащи уже, Господи, этот нелепый пельмень!
Туалет у обойного торжища осовремень –
хоть за дьявольский счёт, но чтоб чётко был виден вещдок,
а не так, чтоб юрист был по Белогородкам ездок,
и не вздумай вплести в этот жгут Академгородок.

Бог бессилен. Толпа с попугайной программой сильней.
Кто не скачет, тот гопник с Печерска с клеймом на спине.
Замечательно! Я себе юг без суда заберу,
главный транспортник – север; тем самым спасём детвору
от учительских скрепов и смерти в козлином яру.