- Проклянув чтеца, я сошел с лица -
говорил со мной человек-овца.

Он смотрел изо тьмы вольера
и читал наизусть Бодлера.

Сумасшедшие обезьяны,
Поправляли его изъяны.

Он внутри был почти пустой
и ходил по углям босой.

Его слов слюдяных пласты
наводили легко мосты

В небесах голубого ситца,
Заводную пленяя птицу.

И зловещая тишина
Говорила устами сна.

Я боялся ходить по льду
мелкой лужи в моем саду.

Потому я зимой летал
и болтал о стихах, болтал.

Для меня человек-овца
был роднее тогда отца.

Но гвоздики и розы зла
нам нелегкая принесла.

Мы спустились на дно колодца,
там не выпить, не уколоться.

Мы ловили Луну руками,
и лучился вверху Мураками.