1.

Мы еще были другими
мы еще верили шуткам
первоапрельского снега

несколько строк разогрели
воздух от стужи до лета
все расцвело за неделю

в душном эдеме сирени
шла молчаливой сиреной,
веря шагам твоей тени

ты говорил: это снится

мало ли что говорили
маясь обмолвками неба

призрачный грех недеянья —
не из смертных грехов


2.

Мудрые сны непричастны
тесным земным очертаньям
сумеркам, где расставанье
на две бессонницы режет

но телефонное право —
в самое ухо губами
но в телефонные ночи
провод короче, чем шепот

прыгай! лети же! ничтожна
пропасть от ложа до ложа!

этого я не сказала —
ты почему-то услышал

на брудершафт не допили —
чашка в смятеньи разбилась
лица руками лепили
в травах волос задыхались

рты накормили друг друга
голод — бессмертный — остался

крестик с цепочки сорвался

ты говорил, что я чудо
я старалась молчать


3.

Крестик наутро нашелся
чашка разбилась на счастье

— Буду твоим я навечно
если сама не прогонишь
— Если тебя прогоню я
ты все равно возвращайся

звездами были друг другу
ввысь зазывали — не грели
солнцами став, не сгорим ли?
хуже того — не погаснем?

самое близкое люди
склонны считать недалеким

только бывает ли рядом
ближе несодранной кожи?
кровь не умеет струиться
вестью от сердца до сердца

в каждом касанье сомненье
в каждом объятье обида
в каждой разлуке измена

я дорожила свободой
ты вернулся в семью


4.

Снег — и пеленки, и саван
и подвенечное платье
снегом бинтуются раны
нас обездвижит пространство
белой больничной кроватью

чем это было? не снами
с кем это было? не с нами

будешь звонить, как подруге
дальнего-дальнего детства

сны не затем, чтоб сбываться
мы не затем, чтоб остаться
крестик царапает кожу
там, где ты целовал