«Триумф» из этих кубиков не сложишь:
«цедзип», «зицпед» – весь щедрый лексикон.
А был мой стылый фатум помоложе –
колючки трамбовал я босиком.
Они меня концлагерно молили
сберечь хотя бы самый юный шип.
Питали кровный страх автомобили
к моим тату – оскалам хищных рыб.

Не смейся, ёжик: правильно боялись!
Сдвигать их с пыльных мест мог я один –
не мега-монстр, но твёрдый постоялец
исполненных романтики низин.
И только мне ночами был понятен
Тельца со Скорпионом диалог,
и автопарк – ещё совсем без вмятин –
надежды бесшабашные волок.

Потом был сон: ползёт по кочкам кобра,
могучий танк за ниточку таща,
и с моря два беспомощных линкора
глядят на этот цирк, как два леща.
Барак, в котором я тогда проснулся,
принадлежал тирану и лжецу.
Душок от разлетавшегося гнуса
распространялся в поле на пыльцу.

Машины не успели перестроить
мышление – и всё ещё тряслись,
боясь меня: в них пышущий стероид
не собирался превращаться в слизь.
Доценты всевозможных институтов
уже не отвечали головой
за фармакокинетику цикуты
с моим сомнамбулическим «яволь!».

Но я не умер – лишь пилотский опыт,
эксперимента не перенеся,
вошёл в интеллигентного холопа,
тактильные рефлексы мне гася.
А коли так – чего лежать под гирей?
Баллончик, револьверчик – и айда!
И кубики прикатятся другие
под мой «Ниссан» – пожалуй, навсегда.