Я был малец,
         передо мной,
         всегда с ленцой,
разматывал провинциал-купец
                квартал-другой,
и сам наивно тешился моею простотой,
  мол: «Видишь, как! Всего – с лихвой!
            Простора, шума, площадей,
            неизмеримых тополей,
            трапециями (снизу)
                                жреческих присутствий,
                                в надменно-пыльном
                                кумаче напутствий,
            дворов солдатских
            в яблоневом буйстве»…

Я был юнец,
        торгаш меня впускал
        на потайной чердак, в подвал,
        водил, как пальцем по строке,
        по странным знакам на лице
        в морщинах улиц…
Ещё была река, что исхудала за века,
              пуглива в сушь,
              весной - пьяна, грязна, дикА,
а под мостами - пули да деньга…
Ей, по-живому, на моих глазах,
     скроили твердью берега,
       и задохнулась…

И коробейник постарел,
   товарец выцвел, потемнел,
   все разлетелись, кто посмел…
Зачем вернулись?