Чего реветь, когда взаимозаменяем
твой личный донор, а не то что пианист?
Побыл чуть дольше здравой нормы разгильдяем –
теперь расслабься, а точней – остепенись.

Хоть баба Галя мне опять суёт свой борщик,
как инвалиду, чьи размокли костыли,
я повлиял на ход событий мира больше,
чем этот поц (и повлиять успеет ли?).

Перебирать тупые клавиши рояля
не станет он – начнёт Иван, Степан, Хасан,
аналогичный по устоям и моралям
и благосклонный к солдафончикам, как сам.

А сдохну я среди капустника нахально,
преобразуя галдежи в метан и кокс –
не продублирует меня ни Ась Михална,
ни ей подобный первый взятый ортодокс.

Покуда жив, возьму в друзья искусствоведа:
его словарь заметно ближе к моему,
и в обещаньях что-то сделать больше света,
и за повидло он не выдаст сулему.

Мы будем помнить розги пройденных уроков
в махровых маках, прорубившихся сквозь туф,
когда искали мы друг друга, жизнь угрохав
на трудодни и огоньки в глазах задув…

Добычу грифа нам доставят прямо в номер,
и мы с завидным облегченьем ощутим:
какой бы смрад ни источал варёный вомер –
тапёр в таверне нам уже не побратим.

Не в том я статусе, чтоб кланяться муфлонам.
Ты тоже сладким подлецам ловчей язви.
Уж если боги поступают вероломно –
меняй объект своей негаснущей любви!