Ты без мамы, но с машиной; я – наоборот.
Что практичнее – ответит каждая собака.
Это всё стереотипы от Политбюро –
быть пожизненным слугой тупых последствий брака.

Сорок зим пью только кофе, сок и бромгексин –
за баранку не пускают. Кто? Не домовые ж…
И пейзаж из тех же самых бункерных осин
с пыльной лоджии сверлишь, пока глаза не выешь.

Ты и пиво в меру глушишь, и аперитив –
сколько джипов поменял? Пятнадцать? Восемнадцать?
Это – наш с тобой совок, и вброд не перейти
лагерь глупости и спеси всех славянских наций.

Сколько лет Высоцкий прожил? Вот. А я – реликт:
в сорок два хожу в ботинках, нравящихся маме!
Раз в полгода пара строчек рифмой окрылит –
остальное время хоть с ЕС дружи домами.

Что я там недозубрил из правил и таблиц –
вряд ли кто-то вычислит: с тех пор страна сменилась,
да и дело не в пятёрках… Был бы медалист –
так и «Майбах» отхватил бы за пять лет плюс-минус?..

Фатум, брат, такое дело – и твоя маман
не жила понятиями «вкусненькая кашка»,
«сытный бутербродик»… Вмиг бы всплыл самообман,
ибо, если всё идёт в жратву, то как-то тяжко.

Дачную клубнику как заснимешь во весь зум –
сердце окисляется бегониевым фоном.
Без автомобиля, хоть всех женщин образумь,
лучше сплавить дачу и трындеть, как всем легко нам.

Некогда изящный фантазёр отныне – вепрь.
Всякий раз у мамы ждут его бульон, котлета,
а ночной дороге вдоль шеренги тихих верб
так пока никто и не нашёл эквивалента.