Я в гостинке один. Приходи, медвежонок косматенький.
Уверяю - поместимся. Выкинем шкаф, если что.
Ну зачем тебе эти конгрессы? Не видел астматиков?
Продавай маклаку свои запонки - купим лото.

Девяносто посёлков земли, зашифрованных числами,
соберутся в нехитрый массив на потёртом полу.
В них затеряна школа, в которой совсем не учились мы -
лишь манжеты и галстуки панировали в мелу.

Ты бежал в пионерской сорочке и шляпке соломенной
в направлении моря Дождей по висячим мостам,
и колодец пустыни был просто бочонком без номера.
явно лишним среди многочисленных рытвин и ям.

Вслед тебе на центральной прогалине дуб мандаринничал;
с веток падали жёлуди на цифровые поля...
Ты упал, не дойдя восемнадцати метров до Гринвича -
вот и я настоящую жизнь начинаю с нуля.

Приходи, сладкоежка. Лети на своём внедорожнике
на окно, где построил гнездо ненормальный снегирь.
Извини, что я в этом году не настолько хорошенький,
чтоб со мною родство отрицал стимфалийский упырь...

Если нужен охранник, я буду неслыханным извергом:
твой эмалевый клык мне дороже, чем Божья скрижаль.
Одного не пойму: что забыл ты на острове Шпицберген,
до которого белый твой родственник вмиг добежал?

Тесновато болонке, а ты непременно поместишься.
Лишь закат проводив, примет вахту звезда-ревизор -
по стене от светильника станут скользить полумесяцы,
будто мячик разрезан на шесть разноцветных фюзо.

А когда обе тени в окошке покажутся бурыми
и дойдёт до небес удушающий чад восковой,
повторю я блаженно, уже на тантрическом уровне:
'Сорок восемь. Одиннадцать. Семьдесят. Выигрыш - твой'.