Друг по другу, как и до катаклизма,
суждено нам тосковать полной грудью.
То ли я – твоя контактная линза,
то ли ты не приглянулся Гертруде.

Стиснув зубы, ты велишь не тревожить
соловья и резиденцию тапок;
самого же выпирает из кожи
описать мне свой комфорт и достаток.

Мне противно, но я первым не лезу
в лавку ядов за твоей валерьянкой.
Выбрав эту чумовую аскезу,
ты вздохнул о том, что жизнь была яркой.

Мы грубим друг другу против природы,
Марфам Титовнам в гробах угождая.
Каждый сам печёт свои клубнеплоды –
сам себе и референдум, и стая.

Захотелось невзначай тебе за борт…
В первом классе я был выскочкой также.
Но когда на вкус мечты тебя грабят, –
то уже трындец для тех, кто постарше.

Ни среди собачьих будок Канады,
ни в сортирах эфемерного Льежа
инвалид по части нервов с досады
сердце жёсткое твоё не разнежит.

Оттого ты блудным дятлом стучишься
в перекрашенный картонный скворечник,
где прихожая неслабо лучиста
и армады арестантов безгрешны.

Я и сам – твоя проекция в речке,
ксерокопия, кулон и болонка.
И чем больше в мире сплетен, тем крепче
между нами полимерная плёнка.