Масюня не спит, не помню, какие сутки.
Она обитает в задних рядах маршрутки.

Опять позабыв на сдачу свои полушки,
Масюня живет на «Винстоне» и чекушке.

А в городе – Апокалипсис. Футболисты.
На лицах домов до срока желтеют листья.

Столица кипит в большом многоцветном чане:
Хохлушек снимают опытные датчане.

Со всех проводов стрекочут FM-сороки.
Растерянно смотрит в небо усталый рокер.

На голом асфальте в мареве бизнес-Сити
Масюня сидит и ждет, – что придет Спаситель.

Она понимает: ей – далеко не с ними.
Она ненавидит это смешное имя.

А также всех тех, кто смолоду, спьяну, сдуру
Ей шепчет на ухо: «Мася, хоть я – не Юра,

Тебя защищать я буду, как верный рыцарь», –
Масюня меняет улицы, чтоб укрыться.

А те всё твердят: «Лежал он в гробу со шрамом,
Где вскрытие было. Лысины вдоль. Но мама

Держалась достойно…» - суки, но шрам не зажил!
Кончайте его вскрывать по родным пейзажам!

Ведь рано ли, поздно – это должно случиться.
Масюнино сердце вспомнит: она – волчица.

И, злобно оскалив зубы, отступит стая.
На коках бомжей взойдет чистота святая.

Воскреснет Подол Вертинским и Харе Рамой.
На месте посмертных шрамов живые храмы

Воздвигнет Господь, целуя следы царапин;
И будет ребенок мамин ходить и папин;

И будет другое море под знаком Крысы,
Которое ты пошлешь ей, Мой Ангел Лысый.
                                                        22 июня 2012 г.