Выключи свет, – и в душу войдет рассвет.
Выключи душ, – и  в окна войдет вода.
В даканье общем мы – это то, что «нет».
В неканье общем мы – это то, что «да».

Каждый лонг-лист нас вытолкнет мордой в шорт-.
Каждая смерть нам выплеснет две по сто.
Сердце не лжёт…
Не ржёт.
И почти не жжёт:
Просто оно – большое, как черти что.

Просто на нем проставлен особый гриф:
Каторга, гетто, лагерь, апартеид…
Кровь на крестах – чиста, как банальность рифм:
В ней, очевидно, вечность и состоит.

Можно винить менял и пенять на век.
Можно купить травы и поджечь тротил.
Маленький гений в стриженой голове
Дреды себе до пояса отпустил, –

И наступило лето: тоской тоска.
Некуда деться: рядом – жульё, новьё…
ЛенКа, придумай Питер и Шевчука:
Всё остальное небо – уже моё.

Каждое поле мне выстилает мак.
Каждый париж меня подрывает с крыш.
Ты говоришь: « Я помню, как ты и Макс…»
Я говорю: «Ты помнишь, как я и Крыж…»

От сигарет у скайпа бледнеет скальп.
Гарь прорастает ландышем по судьбе.
Нам остаются Библия и вискарь:
Мне их вполне достаточно…
А тебе?

Главное дело – переступить межу,
Чтобы утратил смысл болевой порог.
Я прихожу домой – и не нахожу
Дома, который Джеку построил Бог.

Мы никогда не встретимся.
Даже в снах.
Ты, засевая смех, соберешь свой плач…

А на моих дебильных похоронах
Будет играть одесский седой скрипач.
                                                         11 июня 2012 г.