Ты говоришь, что раскулачивали деда,
а я не знаю, что с моим произошло.
Он помогал детишкам* вряд ли лишь беседой –  
в двадцать шестом ему, как всем, не повезло.

Исчез под Киевом, с Лутовки продвигаясь.
Есть пару версий, но могилы не нашли…
В тридцать восьмом исчез отец мой на Алтае –
арестовали, как «шепнули** журавли»…

Не мне, а маме – я не знал об этом долго…
Права вернули лишь посмертно вне могил.
Под Туркестаном – за Уралом и за Волгой –
с теодолитом он, надеюсь**, чуть пожил…

В той «мясорубке» – аж пятнадцать миллионов,
хоть хунвейбины их возможно превзошли.
Не коммунисты это, а хамелеоны!..
Не потому ли искажал землян Дали?

КПССецовцы сейчас на раздорожье –
и миллиардом не побрезгуют потом…
Метаморфозы эти шлю не из-за рож их –
мне может тоже мстили в коврике гвоздём?!

Он из под ткани той – колол с утра мне пятку,
а я-то думал, что в ней кость сама болит!
Самостоятельно не мог играть гвоздь в прятки…
От этих зверств мне пригодился б Айболит!

Вы посмотрите, ведь у нас нет медицины!
В аптеку сунешься – лекарства все – дерьмо!
Чекистский класс менять не стал той «паутины» –
размер её лишь приспобился под чмо**».

*) У деда по отцу было 8 выживших детей из 12. Двое из них тогда учились в Киеве. Лутовка – бабушкины сады с вишней того же названия, распространённой ей же по всей Украине. В её доме после 1917 года поселились красноармейцы и беспризорная детвора, которую бабушка бесплатно кормила из жалости. Сады она отдала сразу после 1917 года. А дед отдал имение в Радомысле, купленное до револющии за деньги, заработанные на мелиорации чернобыльских болотистых земель. Отец имел академический диплом землеустроителя, полученный до революции в Петрограде. Мать до пенсии тоже была землеустроителем, но со средним образованием. Все выехавшие с Украины дети деда, в связи с голодомором, были сотрудниками геодезических партий в Средней Азии, Подмосковье, Забайкалье и в предгорьях Алтая. Я ездил с ними. Изыскательскими работами руководил мой отец до 1938 года. Далее мать работала до пенсии в Казакстане, в том числе в командировках на Байконуре, на который она лишь намекала, поскольку там тогда была закрытая зона.
**) Надежды были призрачные, потому что приговор «Десять лет без права переписки в 1937-38 годах означал, как потом выяснилось, расстрел. Жёнам аресованных говорили по-секрету: «Можете выходить замуж!» Однако мать продолжала надеяться и ждать… После того, как рассекретили и освободили за космические успехи Королёва, остаётся и у меня надежда, что отца сразу не расстреляли, а он умер, ведь был он специалистом, нужным государству, особенно в то время.
Остаётся добавить, что «Дело по обвинению (моего отца) пересмотрено военным трибуналом Туркестанского округа 13 сентября 1957 года. Постановление от 16 января 1938 года отменено и дело прекращено. (Отец) реабилитирован посмертно». В этой же справке выше указана и дата ареста «25 января 1938 года». Все эти «юридические» факты напоминают мне современные украинские судилища, в которых напрочь отсутствует элементарная человеческая логика. Тем не менее, спасибо Военному трибуналу туркестанского военного округа хотя бы за реабилитацию моего отца посмертно через 20 лет.
***) Чмо, согласно словарю В.Быкова «Русская феня» – урод.