Грузит политикой денно и всенощно
общетрамвайный мирской женсовет,
так и не смыв Кимченир Кимирсеныча
с плёнки мозгов, коих, собственно, нет.

Хлебом ты их не корми – дай пристроиться
цербером к чьей-нибудь жизни в цвету
с догмами Библии, с едкой пословицей,
с красным плакатом «Дави мелкоту!»…

Шанс был отменный до гиперинфляции
плюнуть на то, что не взяли в стройбат,
и поглядеть, как кипрей опыляется
пчёлами дальних долин и левад.

В брезжащей просини ласточка свистнула:
мол, кто не сжёг перепонки – за мной!
Как бы ни каркали бабки завистливо,
кончиться должен был мой кайнозой.

Их тешит вид одинаковых пуговиц
школьных линеек с цыплячьих ногтей…
Так и командовал мной бы сельклубовец,
видя, что я не привязан нигде.

Вот и весна. Воскресает масонщина
в первых отделах режимных контор.
Помню, я ржал им в глаза слишком солнечно
сквозь самый первый столичный затор.

Смех этот им по сей вечер опаснее
массовых паник на Курской дуге –
это пугает их призрак экспансии
взглядов мальчишки с пружинкой в ноге.

Где их партком и всеобщая оспа где?..
Там, где разрушен последний аул
бабьих спецслужб, из которых – о Господи! –
ласточка перелетает в Сеул.