Джамахирия, назревающая в сёлах,
пока не вгрызлась в городской стены гранит,
но ни один благоразумный социолог
эмансипации бычья не объяснит.

Пока ты школьник – накорми, одень, обуй, мол,
отрегулируй в организме эластин,
но революцию устроить бравый буйвол,
коль не придурок, не отважится один.

Я наблюдал сеансы общего гипноза,
где развитое лоховство народных масс
драгунским кличем обостряло дух колхоза
и подкреплялось недвусмысленным «За нас!»

Принарядились в камуфляж орлы без крыльев,
сбрил многолетний грубый мох отец Ефим
и побежал еретикам ваять парильню
любимец бабушек – тупой сибирский пим.

Затем, указки побросав на граммофоны,
в лесную гвардию пошли учителя –
Каддафи крякнул бы, прочувствовав законы,
и помер сам, довольным членом шевеля.

А город мой, увы, ничем не огорожен –
и новый мэр его, едва приняв намаз,
сограждан потчуя всем светлым и хорошим,
сольёт анархию орде орущих масс.

Пускай воняют чем попало маскхалаты,
не возводившие ни Лувр, ни Петергоф,
зато нас – полчища, и нас не подолати!
Мы не козлы: мы – стегозавры без рогов!

Когда же всё-таки их всех возьмёт на вилы
иная власть, что будет менее дрянна,
тогда и рухнет клан чучхе вождя рабсилы,
что в одиночку не сумел поднять бревна.