Судя по розе ветров,
пахнуть водой здесь не может.
Но не засох до сих пор
старый морошковый куст.
Адский закат синебров.
Вечер тюремщика строже.
Даже собачий надзор
в этих ландшафтах негуст.

Отблеск надежды на то,
что повернёт сюда Волга
или хотя бы Иртыш,
держит объект на земле.
Эдакий дерзкий фантом,
чья не пройдёт самоволка,
тундры засушенной тишь
дразнит подвижкой в стволе.

Я понимаю, что галс,
выбранный мной для вояжа,
большего не обещал,
нежели хлеб да компот.
Но огонёк моих глаз,
въевшись в табачную сажу,
ноя, трубя и свища,
светит в меланжевый свод.

Будто ещё в пузырях
перебродившего эля
есть возбудители гриппа,
зависти и кутежа,
гибнет Корчагин зазря
(правда, не Павка – Емеля),
хрупкой ноги кривошипом
перед педалью дрожа.

Горе с тобой мне, червяк,
верный шатун Эсперанцы!
Ноет всё та же дорожка
в плеере, требуя мзды…
Смысл старой песни иссяк.
Хочется лишь разобраться,
что ж это там за морошка
чинно растёт без воды.