Вот теперь, когда в жизни моей больше нету предателя,
когда «Ауди» уцелевает, врезаясь в порошу,
вы уверенность и дисциплину во мне наблюдаете:
пусть у всех женский праздник, а я то, что начал, не брошу.

Очень многие ждали моей взбеленённой поры,
чтоб увидеть, как храбрость рождается в клетках коры,
проявляясь весёлыми брызгами около клумб
и ненужные мысли сплавляя в гренландскую мглу.
Но одна прошмандовка шестидесяти с небольшим
зарубить меня в корне хотела, пугая лосями
в близлежащих лесах и пираньями в западном Сяне:
вспомни, дескать, о массовых жертвах прокушенных шин!
«У тебя же реакции нет!» – а инструктор доволен,
за небрежную лишнюю скорость слегка поругивая,
хоть меня и магнезией галочки ради кололи,
и игла была повнушительней, чем корундовая.

Ты стихи, говорит, пиши… Откровенно попала.
Вот и пусть ограничится пением Влад Топалов,
не умея зарвавшейся тётке ответить жёстко,
а тем более правильно вырулить с перекрёстка!

Задавить лилипутку при случае, чтоб не гавкала?
Тут не надо быть быстрым – лишь целиться следует метче.
Дурку вызвать хотела? Компотом залейся поганковым!
Этот крепкий напиток и Вольфовича подлечит.
Мне в таком, как на этом участке, нервозном потоке
нужно роботом быть, выпуская незримыми струйками
разговоры о подберёзовиках и осоке
между делом с ещё не расслабившимся инструктором.

Столько лет меня мир программировал на фиаско –
сущий мусор слоями откладывался в подкорке.
Фиг поймёшь теперь, о чём думаешь при парковке,
но задача моя – ровный пульс и сухая маска
при объезде следов чьего-то шинного росчерка…

Никогда не была так довольна
харя регулировщика.