Весенней ночью думай о еде
и летней ночью думай о еде…

Скажи – логично радоваться жизни,
не плавая в мечтах и фетишизме!
Но – я в итоге прячусь от людей.

Вот и вчера на плёвейшей из студий,
скрывая громкий звук кишечных вздутий,
три раза повторил, что шоколад
образовал в квартире целый склад:
проигрыватель некуда поставить…

И бойкая бабуля мне клянётся,
что творчество моё важнее клёцек,
а через пять минут вновь клюй крупу,
гриф Джонатан, бродяга Радж Капур:
твой суп, твой чай и тыковка пустая.

Димону в том же самом все клялись,
но он выходит в зал из-за кулис,
не спотыкаясь ни о чьи колени,
а, выдав завершающий аккорд,
встаёт и выгибает грудь, как кот,
и гордым волком молится Селене.

Выскальзывая прочь из оболочки,
несётся неопознанный астрал.
О том, что я их рощи обобрал,
бормочут пожилые ангелочки,
хотя кизил, урюк и алычу
я ем тогда, когда за них плачу.
Литстудия встречает Новый год
по стилю императора Миклуши,
но красный клюв шлагбаум задерёт,
конфетная кантата станет глуше –
победа, Джонатан и Радж Капур!
Конечно, будет много новых дур
всех рас и возрастов, но позади –
зловещий Кентервиль, что ни трынди!

С закрытыми глазами вдоль полей
парит тюлень отряда воробьиных.
Навстречу – бегемот на помеле,
за ним – трамвай с волками в двух кабинах.
Жару и холод пучит от идей,
как будет «shit!» по-здешнему, по-баскски.

Осенней ночью думай о еде…
А зимней ночью думай о колбаске!