-1-

(Небо «Ольжина двора»*)

Небо дышало в затылки скирд
И возвращало палеозой…
Капал Хайям в закарпатский спирт
Чистой, как кровь коньяка, слезой.

Слепо сморкался дубовый стол,
Множа салфетки на рубаи…
Небо упрямо смотрело в пол,
Чтобы в глаза не стрелять мои.

Так и хотелось сказать: «Уйдем!» –
Ввысь, по персидским коврам стекла…
Небо бодалось сухим дождем
О деревянную грудь стола.

Так, Джомолунгмой подмяв судьбу,
Братья ушли за хребет весны:
Двое – во Львове, один – в гробу,
А остальные – мне не нужны.

Крик проводов распластав к ним: «Стой!» –
Небо, осекшись, шепнуло: «Сгинь».
Киев – мой древний малыш святой –
Хныкал под юбками у княгинь.

Мы перепутали все пути
В микс Вавилонский, в дурную смесь…
Небо могло бы от нас уйти,
Но, передумав, осталось здесь.
                                23 октября 2010 г.

-2-

(Кафе «Леон»)

Николу спрашивай на иконе,
За что нам дан этот чад без чуда?
А я, как киллер, сижу в «Леоне» –
С оскалом Крысы, с улыбкой Будды.

Я – зверь и прячусь от человека
В хард-рок оранжевой львиной Мекки:
С зеленым чаем и с кровью века,
В котором я, – как фингал на веке.

Еще глоток, – и допьется сказка;
Мобильный дрожью ошпарит руки;
И слепит социум на мне маску,
Как грим на травести из Кабуки.

Среди полей голубых воронок
Жизнь, как агава, цветет в текиле…

Когда родится мой древний львенок, –
Его угробит последний киллер.
                                                      5, 7 ноября 2010 г.