Тому, кто в двери не отважится пролезть
и произносит даже гласные гнусаво,
по постулатам популистского устава
я обращаться должен строго «ваша честь».

А у него, по сыну судя, тот же трах,
что и у пинчера, мочащегося в лифте.
Таким судьёй вы лучше Мальту осчастливьте:
шутов давненько ждут в продвинутых мирах.

Как всякий бомж, он метит камни и биде;
не убедишься в этой данности – не взвоешь.
Тут президента называешь «Яков Львович»
без всяких «ваша долбанутость» и т. д.

Паханья честь меня отправит в беспредел
таких, как сам и как щедрот его мерило –
не за дебош, а лишь за то, что я от рыла
его возлюбленной Маруси не балдел.

Динамик стонет: «Все профессии равны!»
А ведь поэт считался круче сталевара...
В конгломерате чёрных дыр есть Иннеара –
там честь подобная идёт на деруны.

Её не видно в гравитонный телескоп,
а так как не для пацанов мозгодолбёжка,
сойдёт такая мутагенная картошка
нам, плотоядным – если вспомнить метод проб.

Ну, почему я так люблю их – и старшин,
и генералов недотраханные тушки?
Живу, творю – и всю свободу до полушки
сливаю в их свинью-копилку/царь-кувшин.

...Над жёсткой шконкой на абстрактном полотне
друг друга месят на манеже безоглядно
два исполнителя – судебный и эстрадный...

Авось и сдохнет солдафонство по весне.