Она, несомненно, читала Ницше и выдержки из Рабле,
Глотала Сервантеса на закуску и Борхеса – на десерт;
И вправе, конечно, теперь трепаться в стихах о добре и зле,
И без колебаний с чужого тела духовный сдирать конверт.

На черном пробеле седого сада желтеет последний лист.
Природа – прекрасна, как после Фета, и кисти не стоят свеч.
Эпоха, дуреха, какое счастье, что я – не постмодернист
И вряд ли умею сношать графемы, насилуя мамку-речь.

Поэзия пахнет прогнившим зубом и винной отрыжкой губ.
Кабак называется словом «party» и словом «cool girl» - блядь.
Наш космос размножен в коллаж формата дебильных попсовых групп,
Где даже ВИА «Гра» и та не может любовь свою отыскать.

ЕЕ обыграли, она смекнула и тут же вошла в игру,
Надеясь подбросить свою шестерку под чей-то крапленый туз.
Но я – не игрок, я – солдат, малышка, и я уже не умру,
А если умру, то лежать не буду на кладбище дохлых муз.

Я знаю, на левом сегменте рая мне выточен острый круг.
И Боженька смотрит, ломая руки, на этот тупой забег…
И я не хочу тебя потерять,
Мой собрат, мой поэт, мой друг!
Поэтому лучше давай покинем ее двадцать первый век.

И ты не жалей, что в тусовке жизни мы будем с тобой мертвы:
В одном саркофаге, в одной постели – все в лежку, все до поры…
И только железные наши души во всю вертикаль травы
Поднимут, как шпаги, свои хвосты на троещинские дворы…
                                                           31 октября