Памяти И. М.

Сидя в своей опустевшей квартире
На десятом этаже многоэтажного дома для бедноты,
Он мог часами
Перебегать по клавишам старого фортепиано
Скрюченными от подагры пальцами,
Не слыша ничего,
Так как давным-давно оглох…
Но фортепиано по-прежнему
Послушно, без фальши, пело любимые мелодии.

- Бетховен, Бетховен! –
Дразнили его уличные мальчишки.
- Вот идет старый дурак Бетховен, -
Кричали они ему вслед,
Когда он часами гулял у берега океана,
Стуча палочкой по деревянному настилу
Вдоль золотистых песков пляжа.

Но он не слышал мальчишек.
Он шел, гордо держа голову,
Не видя никого,
Потому что его голубые глаза,
Подернутые катарактой,
Едва различали силуэты людей,
Машин, домов, деревьев.

Однако на его лице
Почти всегда блуждала улыбка.
Он улыбался чему-то своему.
Нет, он не был сумасшедшим
Или выжившим из ума стариком.
Отнюдь.
Его чуть насмешливый взгляд
Говорил о недюжинном интеллекте.

А его руки все еще помнили
Упругое тепло женской плоти,
Пульсацию тоненьких голубоватых прожилок
Под чуткими, нежными пальцами музыканта.
Казалось, ветер доносил аромат шелковистой кожи,
Отсвечивающей перламутром....
Однако он не был похотливым стариком.
Он просто по-прежнему любил.
Он Любил Жизнь!

23 мая 2010 г.