Царственный трав базилик*,
жгучую кровь летней ночи вобрав,
намекает наивности дев,
будто бы он порождение
грозных небес, а не подневольной земли.

Но зелёную душу его разглядев
сквозь пурпурно-чернильное наваждение,
от корней отрывают и на одну доску кладут
с луком, петрушкой, перцами и томатами,
чтобы крошить, не жалея,
и, с рецептурой в ладу подсыпая,
поедать его с мясом, супами, салатами,
и, забывая, как звали,
говорить «неплохая приправа».

А потом, засыпая,
грезить о чём-то роднее
солнечной родины гордого трава.
И, проснувшись, припомнить едва ли
поцелуя нежданного царственный лик.