Я к ней почти как жених, а она меня – поедом!
Вынырнет чёрный ревун с пацаном за рулём –
и остаётся лишь верить палёным таблоидам,
что от коллайдерных замыслов мы не умрём.

С песней – пешком и вперёд под водительским знаменем:
тот ещё будет господней приёмной пикет.
Я ей гожу с января по январь, но она меня
мелет в муку и готовит на фарш для котлет.

Матом благим вспоминаешь десятую заповедь –
с первого взгляда так просто не трогать арбуз,
но в неурочное время крысиный гестаповец
сердце щербатое не оставляет без муз.

Перетекает жара в тороватые сумерки –
лбы и хвосты ревунов выпускают огни.
От безысходности я, как и все предынсультники,
плазму сгущая, вхожу в ипостась размазни.

Зависть моя! Я ж тебе хоть Андрюху, хоть Костика –
прямо на жертвенник, только уйми коготки!
Законодательство на фиг отбросишь – всё простенько:
другу шампанское ставишь – и звёзды близки.

Там у тебя под матрасом возможностей – залежи;
чем заплатить за второй после яслей виток?
Может, печёнку Димончика хочешь? Ну, знаешь ли –
лучше я буду сейчас подводить свой итог.

Киборгом стану, залезу в электроподстанцию,
дабы твой прихвостень пить каждый час не просил,
и мерзлоту пустыря облачу в традесканцию –
эдак на зависть чертям, чей отцвёл девясил.

Так что стритрейсеры – не короли и не дьяволы:
просто, как сода и уксус в одном пузырьке,
ёрш в небесах и белёк под тремя одеялами
спелись, а песни не слышно на новом витке.