И выпьет столица страдальческий яд.
                                     Нострадамус. Центурия II  

                            Столицей распятой иду я домой.
                                                    Анна Ахматова              
 
А мы все ещё здесь, хоть кругом уже горечь разрухи,
Хоть мятежное пламя уже обжигает кресты,
И на картах погон нам пророчат враги и  подруги,
Что свинцовому небу осталось не больше версты.

А мы все ещё здесь,  хоть двоятся проспекты и лица,
И в усадьбах потоп, и на душах – седьмая печать.
Хоть в высоком бреду на глазах умирает столица,
И в кремлёвских святынях  уже никого не венчать.

Над кочевьем фронтов, над равниною Третьего Рима
Леденеет норд-ост.  И вот-вот обезумет Кронштадт.
И петровские стяги, как локоны детства хранимы,
Красной тряпкой корриды ярят озверевших солдат.

Уже челядь дворцов залегла в погреба и подвалы,
И штормят зеркала, о пустынный плескаясь паркет.
Институтские кельи в поту попирают вандалы,
И весь бледный, как узник, болит электрический свет.

Сквозь щетину мостов, где пластронами – клочья тумана,
Уже бритва "Авроры" вонзается в горло Невы.
Уже Ноев ковчег мастерят нам союзные страны,
И кровавая баня в свой круг приглашает живых.

Уж ни схимой, ни плахой не вымолить светлыя доли,
Ни Христос, ни Перун уж не властны на бывшей Руси.
И стоят, как гробы, наши храмы средь мертвой юдоли,
И свинцовые тучи, чернея, плывут в небеси...