Ленится выйти за порог твоя ля фам,
жирея в чёрной, как ограда, рамке слайда.
Уже четырнадцать путан достались львам,
но что поделать - таковы законы прайда.

Поскольку ты прилеплен к ней, как банный лист,
тебя ни вызвонить, ни выскоблить из тигля.
В тебе усердно генерируется слизь -
гремучий сок недрессированных рептилий.

Мне так не хочется обречь тебя на слом,
как это было с ветхой курткой при Димоне,
а поглядишь - функционирует без пломб
твоих брачующихся чресел динамометр.

Отныне ей едва ли полные пять лет -
иначе ты бы жил да пел, а квартирантка
самостоятельно жевала свой рулет:
ведь что за толк в пустой избе играть подранка?

Я не злорадствую. Мой долг - предупредить,
что проще льву сожрать ленивца, чем гиббона.
А то, что ты квартиру спустишь ей в кредит,
утробе зверя не представится препоной.

Не отошлёшь её назад - на волейбол -
и не отправишь рыть траншеи, ибо дама,
и догадайся, что лобок её расцвёл
зелёной ряской неизученного штамма...

Каким эпитетом украсишь бытие,
тупым ножом в запретной дырке ковыряясь?
Глядит шакалом из трюмо версальский Тьер.
Острастки хочешь? У меня два упыря есть.

Творит погоду для людей, клопов и львов
любовный вирус, составляющий полбита.
Лишь разберись, где доминирует любовь,
а где - зазубренная личная обида.