Брат мой по созвездию Весы,
мой пилот в космические двери
медленную молнию росы
вывесил в морозной стратосфере.

Брат мой по летающему сну,
по цветным карандашам с нажимом,
протянул озонную струну
меж забытым – и непостижимым.

Наша удаль с высшим языком –
где, мерцая в острие высоком,
жизнь обнажена и сжата в ком,
втиснута в родильный тонкий кокон.

Расщеплённый меж добром и злом
колобок одушевлённой глины,
что ты там,
меж богом и землёй,
на воздушных шлангов пуповине.

Что ты там, с наивным тропарём,
с предвкушеньем царственным и тщетным,
ангел мой, как вечное перо,
для полёта надвое расщеплен.

Мы вдвоём и пьём небесный яд,
в нас бушует внеземная жажда,
мой двойник, сообщник и судья
в гибельном искусстве пилотажа.

Наша удаль – эха гул внизу,
ветер в кронах и мороз по коже.
Может быть, наш голод на сверхзвук
ищет за сверхзвуком имя божье.

Отче наша музыка без слов
в небе и внутри струну заденет,
отче наше тонкое стило
для безмолвных таяний в забвенье.

Отче наша чаща страшных лет,
стратосфера превращений слитных.  
Отче голь, ищи священный шлейф
шёпотом бесчисленной молитвы.