В берлогах Сибири проснулись медведи.
В Нью-Йорке пытались клонировать совесть.
За стенкой поют и дерутся соседи.
А я беспокоюсь.

Я в жутком  волненьи хожу по квартире,
Смотрю в телевизор -  ну, сколько же можно!
Скажите скорей, что хорошего  в мире!
А в мире тревожно.

Удельного  князя лишили  удела,
Гагары загадили Северный полюс,
Казалось бы, вроде, какое мне дело?
А я беспокоюсь.

Жена говорит, что я псих, неврастеник!
И письма мне клеит на телеэкране.
Я нужен ей только для секса и денег,
А я многогранен.

Я тонкий ценитель кино и театра,
Я песни пишу на серьёзные темы!
И, кстати, я был у врача – психиатра,
Там те же проблемы.

А диктор кричит, что беда на пороге,
В Непале на гуру напали гурманы!
В Бомбее поссорились кобры и йоги,
А в тундре шаманы.

Опасность повсюду, но где же причина?
В каком я её должен видеть ракурсе?
В постели жены незнакомый мужчина,
Он тоже не в курсе.

Газеты толкуют о порче и сглазе,
А мне уже ясно - я падаю в бездну -
Сегодня на финском сижу унитазе,
А завтра исчезну.

И нет мне иного лекарства от  века,
Чем бегать в избушку к зелёному змею,
Он добрый, он может понять человека,
А я не умею.

Я вижу людей, их тревожные   лица,
Жестокие споры, нелепые позы,
И думаю, Боже! Зачем я не птица,
Не ветка мимозы.

Зачем я смотрю с беспокойной тоскою,
На эту сумятицу свадеб  и воен?
Вот был бы я бабочкой или рекою, -
Я был бы спокоен.

Как славно быть сразу и целым и частью!
Бушующим морем и тихим причалом,
Звеном бесконечности и в одночасье
Концом и началом.

Как просто быть крохой живого потока!
Пыльцою и   полем, где травы по пояс!…
Но я – только я,  мне всегда одиноко.
И я беспокоюсь.
                                  ***