Кошмар для детей начинался после восьми.
В верхних комнатах дачи – тени и шорох:
Ветка ли трётся о ставень, мышь ли наглеет?..
У взрослых, внизу, посиделки, и там – меж людьми –
Всегдашний, под водочку, перебирается ворох
Имён, происшествий, и про комету Галлея,
Способную мир ушибить ужасным хвостом;
Дети сидят, подвывая, меж кошкой и лунной
Дорожкой на половицах; их мысли о том,
Откуда берутся кошки, страхи и слюни? –
Маски трагедии с – полумесяцем – ртом;
И ветка то клюнет в стекло, то брызгами плюнет –
Когда начинался ливень; и Ноев шквал
Размахивал фруктами сада, роняя вазу,
И кошка, что электроскат, искрила, трещала в углу;
Они с головой зарывались во тьму одеял,
И там начинали дышать и смотреть, но не сразу,
И гул становился ровней, как будто взвинтили юлу.

Прошло очень много лет, и дачи той нет,
И кошка ещё тогда убрела вочужаси,
Украв на прощанье мясо для отбивных.
Я вырос и начал стареть; у меня на стене
Вишу я тогдашний, подвижный, и лик мой прекрасен
В сравнении… нечего сравнивать; и остальных
Дачников вымело время, пустуют углы
Памяти: так, за комодами, за картинами –
Насыщенный тон обоев, микросхема ли паука…
Вариант автопортрета, хранящегося среди глыб
Времени - тогда и теперь: тогда – меж куртинами
Тенью, теперь – тушь, перо, рука.