К полуночи так набравшись, что даже слёзы
Захмелели и остекленели, что даже рубаха
Приняла бесподобную позу раненого,
Так набравшись, что даже атеросклерозы
Ушли в астральные странствия, и для взмаха  -
Их проводить – сил не осталась, тогда заранее

Улегшись на пол и включив Рахманинова –
Выплакать сгустки стекла, что давят на яблоки –
На грудь уложив кота (морочить и гладить),
Он принялся вдруг себя вспоминать недавнего:
Влюблённого и при деньгах, сажавшего на руки
Два мягких окружья, напитывая оладьями

Со сметаной гибкое тельце в платье джерси,
Под которым лоскут на резинке, запах духов, полоска,
Как грядка невыполотая, гусиная кожа…
И от этого – тяжелее память и депрессивней
Опьяненье; в глазах смеркается, и становится плоским
Рельефный кот, на сложенный свитер похожий:

Лапы – как рукава, голова – горловина…
Он поднялся и, отхлебнув из хрусталя,
Повращал глазами, как Петр Великий – страстно…
Из старинных часов филин сказал «половину
Второго»; и он, пропев «ля-ля - тополя»,
Наступил на тюбик, и выползла краска,

Жёлтая, и по комнате заструилась змеёй;
Чтоб её раздавить, он шагнул гулливером,
Поскользнулся, упал и погрёб себя под антикварной
Дрянью: рамами, самоваром; и до утра про неё
Позабыл, как и обо всём, что не стоит веры
В Прекрасное; сны сменялись попарно;

Ужасался кот, и прижимал к лопаткам
Уши, пугаясь бормота, храпа, свиста,
И заодно – по привычке – картин творца:
Там цвета и оттенки играли в прятки,
Крестьяне были похожи на евангелистов,
И кто-то с раскрытым ртом, как апофеоз лица.

2006