Не успел просохнуть волос,
посветлевший от ветров,
не сумел окрепнуть голос,
а обратный путь готов,
как дворняга, падать в ноги
и скулить, в глаза смотреть.
От волны и до порога
полмгновенья, даже треть.

Проступившая на коже
соль, растает под дождем.
Осень с веток лист огложет,
лисьим заметет хвостом
отпечатки ног у кромки
беспредельно синих вод.
Эхо вторит нам негромко:
море, берег, небосвод...

Море, берег, небо... тают.
Отпускает Тарханкут
наших душ бродяжью стаю.
Ей другие сети ткут
тротуары и витрины,
дом, работа, серый быт.
Взвизгнет колесо машины
и по камню заскользит.

Над обрывом чаек стоны,
задремали маяки,
и вылизывают волны
обожженные пески.
Небо, берег, море... тают.
Обнимает Тарханкут
тех степных, что сбились в стаю,
душ, покинувших приют.