1
Мирового разлада виновник,
преисподним огнём обагрён,
обгорелый предзимний терновник
над провалом последних времён,
ненасытный, отторгнутый, грешный,
первородные сны берегу
про отцовский костёр, догоревший
на далёком крутом берегу.

Лучезарна, надменна, кровава,
протрубила над болью моей,
лебедей кумачовая слава
от тайги до британских морей,
но естественней всех монополий,
под прицелом потерянных звёзд,
молчаливый, как минное поле,
беспробудный крестьянский погост.


2
Здесь, не числя себя в обречённых,
отлучённых от лучшей земли,
на корнях, окаянных и чёрных,
ясноглазые дети цвели,
что, в подпольях своих не крысея,
пьют казённую, на посошок,
за суровую тётку Расею,
за сиротский ея пирожок.

Всё страшней, суеверней, суровей,
оловянные очи слезя,
леденеет в неявленном слове
несусветная наша стезя,
но, свирепой любви не переча,
отморозком вселенским пройду,
подпоясанный ломом предтеча,
в кирзачах по крещенскому льду.