Ослепительный взлёт рвёт небес миокард.
Начинается сердца заоблачный труд.
И выходит за край галактических карт  
моего одинокого тела маршрут.
Звездолёты сбиваются в стаи, звеня
позывными всех тех, кто рывок мой заметил,
но пусть их метафлот там догонит меня,
где с межзвёздною пылью смешается пепел  
орбитальных чудес, выгнутых колесом,
недописанного жития хромосом
и весны, между лун заблудившейся в генах.
Вот тогда я открою им древний секрет:
люди – это фотонные ядра планет,  
их с рожденья взрывающие постепенно.
Разлетаются клочья туманов и мглы,
космодромов, коллайдеров, магмы и кварцев, –  
и блаженство когда-то остывшей золы  
покрывается яростью протуберанцев,
как травой – берега, как промоиной – пруд,
погружающийся в генной памяти март.
Начинается сердца заоблачный труд:
излученье весны рвёт небес миокард.
Солнце в квант превращается и оттого
вспоминаю, как над украинским обрывом,
там где сходятся полево и вещество,
я стоял большеруко так и большевзрывно,
и кричал в желто-синее: «Слышите?.. Старт!»
Изгибались плотины вселенских запруд.
Ослепительный взлёт рвал небес миокард.
И сердец начинался заоблачный труд.