Мир с завидным упрямством
рвёт себя изнутри:
разлетелись пространством
времени пузыри.

Всё прямое навеки
изогнуло в дугу:
лишь мелькают парсеки,
словно мысли в мозгу.

Я еще не рождённый.
но, хотя меня нет,
я уже – осуждённый
на галерах планет.

Весь раскидан по зонам,
где, ветрами скуля,
пахнет небо озоном
и навозом – земля.

Но я крепко сжимаю
утром вёсла-лучи:
сам себя выгребаю
из огарка свечи.

Чтобы даже под небом
безнадежно дневным
в звёзды верить нелепо
и быть их позывным.

Пусть летят живописно
облаков косяки,
пусть стоят механизмы –
формул памятники.

И пусть кто-то личинками
в дебрях гипотенуз
ждёт, когда же я кончиками
пальцев неба коснусь.

Ждёт, когда, тяжеленная,
все сорвав тормоза,
прямо в череп Вселенная
хлынет через глаза.

Только головоногим
не понять моих ран –
погружаю ожоги
в космоса океан.

Там рождаюсь внепланово,
тот, кого ещё нет,
сразу всеми вулканами
затонувших планет.

Сразу всеми ветрами
сорванных атмосфер
и разрядов кострами
в миллиарды ампер.

В чём-то неугасимом
продолжаю побег:
я ещё только символ,
но уже человек.

А по курсу рассвета,
в вездесущем нигде,
тот, кого еще нету,
держит мир на себе.