Славный город Питер, где я не бывал,
не хлебал киселя Невы с её слоновьим
безразличием. На копну Исаакия за безнал
не зазывал девиц. Солнечная солома

щекочет за шиворотом. Знаешь, на сломе дня
менялы хватают за руки с остервененьем фрицев.
И половина царства по курсу идёт за коня
для половины принца,

что, согласись, для Гамлета — щедрый барыш.
Быть на Фонтанке — значит где-то не быть (острый
приступ ностальгии пронырливый пыжик-чиж
слёту сглотнёт). Как и всякий остров,

Васильевский дан на откуп пернатой воде.
(Принцип жертвы свято блюдут даже туристы,
хороня обручальные кольца в карманах.) Там, где
асфальт трещит от морщин, в волны прорастает пристань,

потом обрывается. Эльсинор, говоришь? Пускай…
Сделка на равных призывает к обмену
«по чесноку». Ну, например, смачного куска
города — на пресную пену,

оставляющую, вместо соли, мыльный шлак
на халате. И, отхаркивая сон о плеске
борща, бредёшь к остановке, так сказать, держишь шлях,
хоть и в курсе — трамвай не идёт на Невский…