Тут нет канона, оттого:
                   где трое —
         там четыре батьки.

     Густа косой, щедра грудьми,
      Тут — спела речь, двурогая,
               как лунный вол,
        над яслами казачьей гати.

И волны рек — в желанное от века море,
           Такой сочащееся волей,
           Что вспомнить больно...

                 Только — чу!
              По краю — чаща,
                 А уж, в ней,
               Дичась обжитого,
 в недавнем — от баскачих запустений,
         сейчас — от изуверства пустырей,
                              задворками,
             спасалась пустынью
                 до сей поры,
                   Раба-яга...

  Слепою дурью поросла клещей,
                                                да ленью;
         Сама бельмастая,
                                    плетьми,
           из бурой шкуры выскребла
                                           густую мздру,
     И сивую, в сердцах,
                                    расчёсывает плешь
          незаживающих упрёков ссадин,
всё чая мзду...
Растит вокруг себя плетень
                                  терновых падей...
Рожала походя —
                     жрала щеней,
             жирея дряблым наростом
                     на хилой хляби;
Едва от приступа трезвея,
                               без покаянья,
         проклята ещё,
уестествляла, в оттепель,
   надругу над собою змеем;

  В грехе дряхлеющем, старея,
в червоном нимбе колеса и дыбы,
                        святая от балды,
     алкает гибель,
на всё окрест,
                      укравши наше имя,
Крещёная в указный перст,
                 не к ночи будь помянутая
                                                        русь...

          Налей ещё, скорей очнусь:
                я ей не винен!..

              С такого сна
           рассветом свежим
  Пристудит росный побратим:
           «Чудной, уймись!
          Ещё мы в Украине...»

___________

* сказ - по-украински "бешенство".